"Фред Саберхаген. Берсеркер" - читать интересную книгу автора

- Конечно, могло бы быть и хуже. Но Ногара - политик, и мне не
нравится команда, за пару последних лет собравшаяся вокруг него. Образец
их работы - у нас на борту. Если хочешь правду, то я начинаю побаиваться -
теперь, когда Карлсена нет.
- Ну ничего, мы их скоро всех увидим, - зевнул Хольт и потянулся,
хрустнув суставами. - Пойду проверю кутузку. Мостик в твоих руках, второй.
Минуту спустя, глядя сквозь одностороннее стекло в тесную корабельную
камеру для арестованных, Хольт искренне пожалел узника. Лучше было бы ему
умереть.
Вождя повстанцев звали Яанда, его поимка стала последним успехом
службы безопасности Фламланда под руководством Карлсена, практически
положив конец восстанию. Яанда был высоким мускулистым мужчиной, храбрым
вождем и жестоким бандитом. Он совершал набеги, диверсии, боролся с
Эстильской империей до последнего. Загнанный в угол, он сдался Карлсену.
- "Гордость велит одержать над противником верх, - написал Карлсен
однажды в частном (как он тогда думал) письме, - Достоинство и честь
запрещают мне унижать или ненавидеть врага". Политическая полиция Микаля
придерживалась других взглядов.
Если пойманный бунтарь и был высокого роста, Хольту еще не пришлось в
этом убедиться лично. Кандалы, сковывавшие его запястья и лодыжки, были из
пластика, не ранящего кожу, но смысла в них Хольт никакого не видел и,
если бы мог, он бы их снял.
Рядом с Яандой сидела Люсинда, кормившая пленника. Посторонний мог
принять девушку за дочь бунтаря, но в действительности она была его
сестрой, всего на пять лет младше. К тому же она отличалась редкой
красотой, и у полиции Микаля могли быть иные - кроме милосердия - мотивы
оставить ее сознание в нормальном состоянии. Ходили слухи, что спрос на
развлечения определенного рода был очень высок среди придворных Ногары,
любивших при этом частую смену участников.
Хольт старался не думать о подобных вещах. Открыв замок камеры (он
закрывал дверь, чтобы уберечь Яанду от какого-нибудь несчастного случая
или чтобы он не заблудился, беспомощный, как ребенок), Хольт вошел.
В глазах Люсинды, когда она ступила на борт курьера была только
чистая ненависть ко всем эстильцам без исключения. За дни полета Хольт,
стараясь быть максимально мягким и вежливым, изменил отношение Люсинды, и
сейчас ее лицо оставалось спокойным. Ему показалось, что в ее глазах
мелькнула надежда, которой она рада была поделиться хоть с кем-нибудь.
- По-моему, он только что назвал мое имя, - сказала она.
- Правда?
Хольт наклонился к Яанде, но улучшений не заметил. Глаза бунтаря
смотрели стеклянно, из правого иногда выкатывалась одинокая слеза. Челюсть
Яанды отвисала, как и раньше, сидел он в неестественной позе тряпичной
куклы.
- Возможно... - Хольт замолчал.
- Что? - Она даже немного подалась к нему. Боги Космоса, ой не имеет
права! Он не может с ней связываться. Лучше бы она его продолжала
ненавидеть.
- Возможно, - мягко сказал, он, - твоему брату лучше не поправляться.
Ты же знаешь, куда мы его везем.
Его последние слова окончательно задушили слабую надежду, ожившую в