"Семен Альтов. Из неопубликованного 1970-1995 [humor]" - читать интересную книгу автора

отметил он.
Вера Павловна пошла на кухню хлопотать над ужином, продолжая разворачивать
панораму своей богатой военными событиями жизни.
Вениамин Петрович разглядывал помещение, в котором предстояло жить, поскольку
считал, если вошел в квартиру, то как честный человек должен жениться. В целом
ему тут нравилось, а из кухни еще пахло чем-то страшно съедобным, и есть
хотелось как никогда, а вернее, как всегда.
Вера Павловна внесла на подносе ужин. Дымилась жареная с луком картошка. На
тарелке в зеленом горошке разлеглась ветчина. Легкие пончики! Пироги!
Бледнорозовый, но отчаянный хрен! Что-то еще, но желудочный сок туманил глаза и
Вениамин Петрович уже плохо видел.
-- Вера Павловна! -- ахнул Бунин, смахнув слезу. -- Вы собираетесь все это
съесть за ночь?
-- Нет. Пополам! Теперь у нас все будет пополам, -- сказала Вера Павловна,
накладывая на тарелку картошку, туда же салат, кусок ветчины, горошка, кучку
хрена, который тут же вцепился в глаза и нос Бунькина.
-- Но на ночь же! -- простонал Вениамин Петрович, густо намазывая масло на
свежий хлеб. -- Вы не думаете о желудке!
-- Что о нем думать! Пусть лучше обо мне кто-нибудь подумает! -- Вера Павловна
разлила из графинчика водку и зажгла папиросу: -- Ну, за знакомство!
-- Вера Павловна! В нашем возрасте пить и курить -- это уже, простите, ни в
какие ворота! -- Бунин хотел что-то добавить, но Вера Павловна чокнулась,
выпила и так расхрустелась огурчиком, что Вениамин Петрович не выдержал --
забытым движением опрокинул рюмочку в рот и накинулся на еду так, что Вера
Павловна перестала жевать и, подперев голову, нежно уставилась на него.
-- Кушай, Веня, только жуй хорошенько! Ишь как изголодался! Сколько же лет не
обедал-то?
Бунин пробурчал что-то, продолжая жевать, испытывая жуткое удовольствие от
того, что ест много, ест вкусно, хотя на ночь такие оргии устраивать нельзя!
Нельзя! Но до чего вкусно то, что нельзя!
Наполовину опустошив поднос, Вениамин Петрович пришел в себя и отвалился от
стола:
-- Вы меня убиваете, Вера! Это ужасно!
-- Это прекрасно! -- поправила Вера Павловна. -- Как ты замечательно ешь!
Много. Быстро. Точь-в-точь первый муж, который был адъютантом!
Бунин покашливанием старался перекрыть икоту, с ненавистью глядя на булочку с
кремом, которую нельзя было не съесть, но и есть уже не было сил.
-- Веня, а детей у тебя, случайно, никаких нет? -- спросила Вера Павловна.
-- Нет никаких детей, слава Богу! А то бы тянули из меня последнее! -- Бунин
злобно проглотил булочку.
-- Плохо, Веня, ох плохо! Если бы из меня кто-нибудь что-то тянул, все б
отдала! -- Вера Павловна глубоко затянулась папиросой, закашлялась. -- Пуговки
у тебя разными нитками пришиты, Веня. Весь ты аккуратный, но неухоженный. Давай
пиджак.
Вениамин Петрович снял пиджак, прижал правую руку к телу, потому что на рубашке
под мышкой светилась дыра, но не слишком заметная, поэтому он откладывал
зашивать. Без пиджака и от выпитого Бунькин почувствовал себя мужчиной. Да еще
на стенах воинственно блестели сабли и пистолеты. Захотелось крикнуть ура и
броситься на Веру Павловну. Вместо этого он сказал:
-- Вера, нам, очевидно, придется сочиться... счестья законным браком...