"К.Рыжов. Все монархи мира. Древняя Греция; Древний Рим; Византия " - читать интересную книгу автора

нарушили строй, спартанцы погнались за ними и, поравнявшись, напали с
флангов. Но и тогда им не удалось обратить врагов в бегство: фиванцы отошли
к Геликону, причем эта битва преисполнила их самомнением, так как им удалось
остаться непобежденными, несмотря на то, что они были одни без союзников.
По возвращении в Спарту, Агесилай сразу же завоевал симпатии граждан и
всеобщее удивление своими привычками и образом жизни. Ибо, в отличие от
большинства полководцев, он не вернулся с чужбины другим человеком,
преобразившимся под воздействием чужеземных нравов, недовольным всем
отечественным, ссорящимся со своими согражданами; наоборот, он вел себя так,
как если бы никогда не переходил на другую сторону Эврота, уважал и любил
родные обычаи, не изменил ничего ни в пище, ни в купаниях, ни в образе жизни
своей жены, ни в украшении своего оружия, ни в домашнем хозяйстве. Даже
двери собственного дома, которые были настолько древними, что, казалось,
были поставлены еще Аристодемом, он сохранил в прежнем состоянии (Плутарх:
"Агесилай"; 11--20).
Война тем временем продолжалась. В 390 г. до Р.Х. лакедемоняне узнали,
что весь скот коринфских жителей находится в их владении и согнан в Пирей, а
многие также кормятся из запасов, имеющихся в самом городе; поэтому они
снова отправились походом на Коринф под предводительством Aгeсилая.
Защитники Пирея не стали думать о защите, но все устремились в святилище
Геры. Агесилай вступил в крепость и овладел всеми припасами (Ксенофонт; 4;
4--5). Когда Агесилай находился еще около Коринфа и наблюдал, как его воины
уводят пленных и уносят добычу, к нему прибыли послы из Фив с предложением
дружественного союза. Агесилай, всегда ненавидевший этот город, нашел этот
случай подходящим, чтобы выразить свое презрение к фиванцам, и сделал вид,
что не видит и не слышит послов. Но еще не успели фиванцы уйти, как к царю
прибыли гонцы с известием, что целая мора спартанцев изрублена коринфскими
наемниками во главе с афинянином Ификратом. Такое большое несчастье уже
давно не постигало лакедемонян: они потеряли многих славных воинов, причем
гоплиты оказались побеждены легкой пехотой, и лакедемоняне - наемниками.
Агесилай тотчас поспешил на выручку, но, когда узнал, что дело уже
свершилось, быстро вернулся к Пирею и уже сам предложил явиться беотийским
послам. А фиванцы, платя ему той же монетой, теперь ни словом не упомянули о
мире, а лишь попросили пропустить их в Коринф (Плутарх: "Агесилай"; 22).
Между тем, после того как Ко-нон и Фарнабаз с помощью царского флота
завоевали владычество на море и стали опустошать берега Лаконики, а афиняне
на деньги, полученные от Фарнабаза, вновь укрепили свой город, лакедемоняне
решили заключить мир с царем. Они послали Анталкида к Тириба-зу с тем, чтобы
позорнейшим, несправедливейшим образом передать царю греков, населяющих
Азию, из-за которых и начата была вся война (Плутарх: "Агесилай"; 23).
Договор, заключенный между Артаксерксом II и Анталкидом, гласил: "Царь
Артаксеркс считает справедливым, чтобы ему принадлежали все города Азии, а
из островов - Клазомены и Кипр. Всем же прочим городам, большим и малым, --
должна быть предоставлена автономия, кроме Лемноса, Имброса и Скироса,
которые по-прежнему остаются во власти афинян. Той из воюющих сторон,
которая не примет этих условий, я вместе с принявшими мир, объявляю войну на
суше и на море и воюющим с ними окажу поддержку кораблями и деньгами".
Этот мир несколько ронял престиж Спарты в глазах азиатских греков (что,
в сущности, было не так уж важно), но во всем остальном был ей на руку, так
как подрывал могущество ее главных врагов - фиванцев и аргосцев. Ведь на