"Владимир Васильевич Рыжков. Фраер вору не товарищ! " - читать интересную книгу автора

дорогу.
Витек сунул телефон в карман и, выехав на встречную полосу, махнул в
объезд пробки под носом у озверевшего от машин гаишника.
Бурый считал себя вполне порядочным человеком и откликался не на
погоняло, навешенное в зоне, а на фамилию Махров, хотя, наверное, он её сам
себе выдумал, чтобы скрыть подлинную, давно засвеченную в органах. Он
относился к Витьку Торопцеву, как к приемному сыну, поскольку родного
когда-то имел, да бросил вместе с матерью и сейчас забыл уже, наверное, как
его звали.
Еще в семидесятых он отсидел небольшой срок за квартирную аферу, влез в
криминальные структуры, потом отсидел ещё один срок за групповой налет и
организацию банды. Во время последней ходки он стал вором в законе и решил,
что пора загребать жар чужими руками и забыть дорогу в места заключения.
Выйдя на волю, он сколотил свою группировку и занялся рэкетом в первом
подвернувшемся городишке, каким оказался Белокаменск. Тогда только повеяло
рыночной свежестью, и он быстро сообразил, что можно вообще ни хрена не
делать, а спокойно обирать запуганных предпринимателей, не нюхавших ещё
волчьих законов рынка, оставаясь при этом в тени и даже не пачкая руки о
кражи, грабежи и мокруху. Он набрал в свою команду двадцатилетних ребят,
слоняющихся без дела и не знающих, куда применить силу, и поручил им простую
задачу - шляться по фирмам с большой сумкой для дани. Но скоро желающих
погреть руки на бедных предпринимателях стало больше, чем самих
предпринимателей, и Бурому пришлось отстаивать свое право на дань в
бесконечных разборках с другими бандами, возникающих в одночасье на пустом
месте, как мухоморы после дождя. Вроде бы всю территорию города давно
поделили и переделили, но раз от разу возникали недовольные выкрики
обиженных, что вроде поделено не так, как хотелось бы, и начиналась дележка
по новой. Кажется, и сейчас раздался чей-то недовольный возглас.
Звонок подручного заставил Махрова выбраться из постели. Он подхватил
трусы и брюки, по-солдатски быстро натянул их на себя и, чертыхаясь, начал
всовывать руки в рукава рубашки, не попадая и ещё больше раздражаясь.
Статный мужчина лет пятидесяти с хвостиком, не смотря на возраст сохранивший
здоровый цвет лица и фигуру легкоатлета, он имел успех у женщин, оставляя
далеко позади обрюзгших и оплывших жирком тридцатилетних "новых".
Последняя его пассия, томная красавица с большими карими глазами,
мягкими нежными губками и длинной шеей, возлежала сейчас в постели и
равнодушно курила, пуская дым тонкой струйкой.
- Все, Люсьен, я побежал, - бросил он на ходу. - Поеду разбираться с
моими охламонами. Наехал кто-то на нас, что ли...
У Люськи было скверное настроение, вызванное надоевшими обязанностями
по обслуживанию Махрова. Он, конечно, неплохой любовник, но когда постельные
отношения превращаются в работу, хочется от неё отлынивать. Она выпустила
облако дыма в сторону и с сарказмом сказала:
- На тебя наедешь, пожалуй! Ты сам, на кого хочешь, наедешь... Вам бы
только мордобой устроить? Все какие-то куски делите и грызетесь из-за них,
как собаки.
Махров услышал непривычно дерзкую речь из уст женщины, и это ему не
понравилось. Он затормозил на пороге, оглянулся на нее, сверкая черными
глазами, возмущенно вздохнул и, вернувшись, надавил коленом на постель.
- Я что-то не пойму, чем ты недовольна? - еле сдерживая себя,