"Юрий Рытхеу. Метательница гарпуна" - читать интересную книгу автора

сторону старинного селения Маркова. Но главной целью их было,
собственно, не Марково, а окрестные оленеводческие стойбища - там
находились подлинные хозяева тундровой Чукотки. Без оленеводов замерла
бы жизнь на этих огромных ледяных пространствах. Стоило только оленьим
стадам откочевать подальше от того же Маркова, как чуванцы - потомки
русских казаков и эвенов - выходили на берег и, с голодной надеждой
поглядывая вдаль, обменивались недоуменными вопросами:
- Да что с этими суксисками? Чевой-то, мольця, олесек не везут?..
Маша с детства знала этот анадырский диалект. Ей стоило потом
больших усилий отучиться шепелявить, вставлять в русскую речь
странные, но, казалось, совершенно необходимые словечки, давно
потерявшие изначальное свое значение.

...13 января 1920 года посланцы ревкома добрались до селения
Усть-Белая. Недалеко от тех мест кочевал Машин отец, владелец
громадных стад; гордый и сильный Гатле. Он еще ранней осенью
предусмотрительно угнал оленей подальше, в глубь тундры, - прослышал,
что между русскими идет борьба за власть, что свален Солнечный
владыка, восседавший в далеком Петербурге, на золотом сиденье.
Тогда Тэгрынэ - Метательницы гарпуна - еще не было на свете, и
мать ее Нутэнэу еще жила в Наукане, в эскимосском селении, играла
куклой, сшитой из хорошо выделанной нерпичьей шкуры.
Представители ревкома собрали людей в самой большой устьбельской
яранге и принялись рассказывать о революции. Послушать о любопытном
событии в далеком Анадыре и угоститься даровым табаком пришли почти
все жители Усть-Белой. За ярангой простиралась бесконечная холодная
земля, и ревкомовцам трудно было представить, что всего лишь несколько
месяцев назад корабль, доставивший их на Чукотку, болтало в студеных
водах, за кормой тянулся светлый след, обрывавшийся где-то
далеко-далеко в густой чернильной темноте. Позади оставалась
революционная Россия, озаренная необыкновенным светом человеческой
надежды. А впереди - кто и что? Какие-то дикие племена, ограбленные и
униженные американскими торговцами и спившимися царскими чиновниками,
немногочисленные рабочие на рыбацких промыслах, принадлежавших
японскому промышленнику Сооне-Сану, да углекопы на анадырских шахтах.
С шахтерами еще можно найти общий язык. А как быть с туземцами? Без
знания их языка, их обычаев, души народной?
Когда корабль обогнул остров Алюмку и вошел в лиман, перед
прибывшими открылись пологие берега. До самого горизонта ни кустика,
ни деревца.
Да, это была ни на что не похожая земля, суровая и студеная. В
низком осеннем тумане едва проглядывался уездный центр - Анадырь. Если
бы не две высокие радиомачты - след неосуществленного намерения
открыть трансконтинентальную телеграфную линию через Берингов пролив,
- могло показаться, что на берегу нет никаких построек; одни камни и
голая глинистая земля, покрытая жиденькой железной травой, которая уже
ломалась под ранними осенними заморозками.
Однако когда корабельный баркас причалил вплотную к песчаному
берегу, на косе возникли приземистые, словно вросшие в землю избы.
Некоторые из них по самую крышу были обложены травянистым дерном,