"Юрий Рытхеу. Метательница гарпуна" - читать интересную книгу автора

Болгарии. Что бы там ни говорили, но у русского человека Петра
Владимировича Ходакова совершенно особое отношение к Чукотке и
чукотскому народу. Был такой случай. Кто-то из работников окружкома
выразил опасение: нет ли у некоторых представителей молодой чукотской
интеллигенции проявлений национализма?
- У нашего народа национализм? - возмущенно оборвал его Ходаков.
- Не путайте рост национального самосознания с национализмом. Да и
откуда у такого маленького народа может быть национализм, к тому же
буржуазный? Посмотрите, как мы относимся к русским и к другим
народам... Нет, у нас не может быть национализма!
Только под конец своего пылкого монолога Ходаков почувствовал,
что говорит так, словно он сам чукча. Да и все это заметили и прятали
улыбку. Потом кто-то шутил: если и есть чукотский национализм, то у
Петра Ходакова.
Да уж так получилось, что стал он настоящим чукчей, и даже такие
требовательные люди, как Мухин, нынешний секретарь Чукотского райкома,
уважительно говорили о нем: "Товарищ Ходаков умеет кидать чаут".
Маша вернулась к машине и молча села.
Ходаков тронул машину и через некоторое время остановил ее у
корпусов нового птичника.
- Станем отсюда развозить курятину и яйца по всей Чукотке.
Это было так необычно, что Маша не знала, как и отнестись к
услышанному. Куры и петухи на Севере! Там, где любая птица - только
признак весны и лета... Но если уж строят птичник, значит, так и
будет, как говорит Петр Ходаков.
Маша вспомнила, как на Чукотке появились первые зверофермы.
Песцы, лисы и норки грустно смотрели сквозь железные сетки, вызывая
сочувствие у бывших охотников. Случалось даже, что люди тайком
выпускали зверей на волю. В памяти возник спор со старым охотником.
- Зверя нельзя держать в клетке, - убежденно говорил охотник.
- Звероводство - это высшая форма хозяйства, - возражала Маша
словами, вычитанными в газете "Магаданская правда".
- А если человека держат в неволе, тебе приятно на него смотреть?
- спросил охотник.
Маша никогда не видела человека в неволе, но она все-таки
ответила:
- Конечно, неприятно.
- Зверь, разумеется, не человек, - продолжал охотник, - на и его
держать в неволе нехорошо; выкармливать, заранее зная, что в конце
концов убьешь.
- На охоте ты ведь тоже убиваешь зверей, - напомнила Маша.
- Там мы со зверем равны, - отвел ее довод охотник. - На воле он
может состязаться со мной данными ему природой способами...
От птичника поехали в коровник. Животные гуляли по берегу
Казачки, щипали желтую осеннюю траву. Маша безбоязненно подошла к ним.
Да, было время, когда ее и силой нельзя было заставить приблизиться к
корове. Однажды из-за коров опоздала даже на самолет. У полярной
станции паслось небольшое коровье стадо. Маша бежала на самолет и
вдруг увидела стадо перед собой. Пришлось сделать изрядный крюк, а
самолет тем временем улетел.