"Юрий Сергеевич Рытхэу. Айвангу " - читать интересную книгу автора

утаптывал лоскут медвежьей шкуры - он только что повойдал полозья, нанеся на
них тонкий слой льда. Лицо его было мрачно.

Друзья посадили на нарту Айвангу. Появился Белов. Он притащил жестяную
флягу.
- Это спирт, - сказал он, кивнув в сторону Айвангу. - Если продрогнет,
пусть хлебнет. Я развел.
Сэйвытэгин бережно сунул флягу за пазуху.
Он взял в руку остол, другой рукой схватил за баран нарту и подтолкнул
ее. Нарта скрипнула подмерзшими тугими ременными креплениями, собаки дружно
потянули и покатили тяжкий груз вниз на лагуну.
Айвангу сидел спиной к собакам и долго смотрел на яранги, вытянувшиеся
по косе с востока на запад. Над крышами стояли столбы дыма, упираясь в
низкое холодное небо.
Нарта скрипела полозьями по твердому насту - онег был сухой, ломкий.
Айвангу глянул еще раз на родное селение, и острая тоска сжала сердце,
как будто он навсегда покидал эти места. Он подивился этому чувству, потому
что и прежде ему не раз приходилось уезжать из Тэпкэна, но никогда с ним
такого не бывало.
Собаки дружно бежали. Из-под лап летели большие комья колючего снега.
Отцовская спина плотно прилегала к спине сына. Сэйвытэгин молчал, но его
молчание было полно тревожных мыслей, и эти тревожные мысли передавались
Айвангу, усиливая тоску. На подъемах отец соскакивал с нарты и помогал
собакам. Он бежал рядом с нартой, и изо рта у него вырывалось дыхание,
оседая инеем на опушке малахая.
За лагуной начались холмы. Когда нарта взбиралась на вершину, снова
открывался Тэпкэн - уже далекий, едва различимый, похожий на кучу черных
угольев на снегу.
Отец соскакивал с нарты, и Айвангу старался смотреть в сторону - стыдно
мужчине сидеть на нарте, когда надрываются собаки и старый человек бежит,
ловя широко раскрытым ртом воздух.
Холод понемногу заползал под меховые одежды. Он пробрался в кончики
меховых рукавиц, пополз по рукавам. Губы тоже замерзали, казалось, они
становились толще, выворачивались наизнанку.
Сэйвытэгин глянул искоса на сына.
- Замерз?
- Холодно, - проговорил онемевшими губами Айвангу.
- Сейчас погреемся. - Сэйвытэгин воткнул остол между копыльев и
притормозил нарту.
Собаки тут же скрючились и прилегли, зарыв морды в шерсть на животе.
Сэйвытэгин пошарил за пазухой и достал флягу со спиртом. Он дал
отхлебнуть сыну, потом сам приложился к горлышку, ухватив его своими
толстыми губами, и долго сосал икая. Спирт разлил по телу горячую волну и
затуманил мозг.
- Вот стал ты безногим человеком, теперь все дело в том, сколько тебе
отрежут. А ходить тебе уже не придется. - Отец говорил глухо, пряча глаза в
сторону. - Калека. Беспомощный человек, даром что такой молодой... Всю
жизнь - тоска себе и горе близким людям.
От спирта, что ли, так горит в глотке? Айвангу откашлялся.
- Знаю, что ты мне хочешь сказать. Чтобы я сам ушел из жизни? Отец,