"Владимир Рыбин. Пять зорь войны " - читать интересную книгу авторазапоздало вспыхивают ракеты, выхватывают из тьмы катера, лодки, согнутые
спины десантников. - В воду! Прыгай! - кричит Протасов, как только катер врезается в отмель. Бой сразу уходит от берега. То выстрелы гремели вблизи и эхо скакало в соседних улицах, рокотало над низким берегом, облепленным лодками, а то все затихает здесь, и выстрелы ухают уже где-то вдали, в плавнях. Серый рассвет медленно расползается по воде, высвечивает окраинные дома города. Оттуда из-за домов вдруг появляются белые, как привидения, фигуры, торопливо идут к берегу, и Протасов скорее догадывается, чем узнает, - пленные. Глядя на это шествие призраков, он ощущает необыкновенную легкость. Словно вдруг отваливает давнее напряжение, оставив облегчающую радость свершенного. "Ловко мы их, - удовлетворенно думает он о пленных, только что бывших опасными врагами, а теперь ставших такими безобидными и жалкими. - Ловко мы их. Даже штаны надеть не успели..." Поминутно оглядываясь на длинные штыки конвоиров, пленные подходят к воде, переминаются босыми ногами на сыром песке, равнодушно озираются. И в этой их отрешенности чувствуется мужицкое безразличие к этой непонятной им войне - воевать так воевать, в плен так в плен. Но по некоторым видно и другое - угрюмую настороженность, растерянность, чванливую злобу. Протасов уже знает - это немцы, отпетые гитлеровцы, приставленные к инертной солдатской массе в качестве погонял. На затихший берег обрушивается гул: откуда-то выныривают самолеты, нестройным треугольником проносятся над берегом, сбрасывают бомбы на мачты белопенный куст. Суржиков, ревниво не отходивший от пулемета, присев на корточки, пускает в небо длинную очередь. Но самолеты уже скрываются за рощицей на другом берегу неширокой протоки, и низкий рев их замирает вдали. И тотчас в плавнях за городом снова вспыхивает винтовочная пальба. Толпа пленных оживает. Некоторые вскакивают на ноги, что-то кричат, то ли зовут, то ли командуют. Конвоиры беспокойно сбрасывают с ремней винтовки. - Сидеть! Сидеть! Протасов стоит на палубе, вглядывается в просветы между домами. Ему кажется, что стрельба то удаляется, то снова подступает к городу. Из лодки выглядывает моторист, до неузнаваемости вымазанный маслом, равнодушно любопытствует: - Что там? - Как мотор? - сердито спрашивает Протасов. - Счас будет. А что там? - Должно, контратака. Теперь им Килия как кость в горле. - Ну-ну, - говорит моторист, будто речь о чем-то обыденном. А пленные все идут и идут из-за домов, одинаково белые - в исподнем, словно это их униформа. Красноармейцы сдают пленных конвоирам, шумно удивляются позору врагов, и в этом их веселье чувствуется радость минувшей опасности, быстрой победы. Шумит берег громкими шутками, шлепаньем босых ног, сдержанным разноязыким говором толпы, сухим стуком сваливаемого в кучи трофейного оружия... - Какое сегодня число? - Двадцать шестое. А что? |
|
|