"Владимир Рыбин. Пять зорь войны " - читать интересную книгу автора

ВЛАДИМИР РЫБИН

Пять зорь войны


Страшное это дело для пограничника, если нарушитель уходит. Но совсем
невыносимо видеть, когда уходит из-под носа. Вот он - рукой подать, а не
возьмешь, потому что линия бакенов посреди реки - это граница, и пересекать
ее пограничному катеру запрещено. И нарушитель знает: советские пограничники
не нарушат приказа. И он уже не спешит на веслах, ухмыляется, понимая, что,
пока катер подойдет, пока сманеврирует, легкий рыбачий каюк будет уже по ту
сторону черты.
Пограничная "каэмка" мичмана Протасова давно охотилась за этим
"любопытствующим" рыбаком. И теперь пограничники еще издали заметили лодку
нарушителя возле нашего берега. Но треск мотора в рассветной тишине далеко
слышен. Нарушитель успел выгрести на струю, которая и вынесла его к
фарватеру.
- Товарищ мичман, а может, подхватим? На ходу? - говорит старший матрос
Суржиков.
- Давай!
Катер, резко вильнув, наискось пересекает реку, делает крутой разворот
и, взвыв моторами, несется поперек течения наперерез нарушителю. Суржиков с
багром стоит у борта, готовый на ходу достать черный каюк, оттащить его от
невидимой запретной черты.
Но то ли Протасов на миг запаздывает положить руль вправо, то ли
течение в этом месте оказывается слишком сильным, только катер на повороте
вдруг несет по неожиданно широкой дуге, он задевает бакен и пенит воду за
ним крутым разворотом. И вдруг раздается треск: словно кто палкой бьет по
деревянному борту. И, несмотря на рев двигателей, Протасов ясно слышит
короткую пулеметную очередь с чужого берега.
- Назад! - кричит Протасов. Хотя повернуть может только он сам, стоящий
у руля.
Катер проскакивает в пяти метрах от лодки. Нарушитель валится на бок,
блеснув в воздухе босыми пятками, но тотчас ловко вскакивает и грозит
кулаком, и что-то кричит вслед катеру, на предельной скорости уходящему за
острова.
Когда теряются вдали и тот мыс и лодка, Протасов перегибается через
борт, дотягивается до пробоины у ватерлинии, вынимает щепочку, минуту держит
ее на ладони и, сдунув, идет в каюту писать рапорт о случившемся. Над Дунаем
еще стелется редкий туман. Из-за дальних тополей на нашем берегу
выкатывается большое бронзовое солнце.
Писать рапорта для Протасова всегда было мукой. А тут еще это
раздражение на себя, не сумевшего взять нарушителя, на запреты, которыми,
как вешками, огорожена служба. Вместо так необходимых теперь ясных и
спокойных формулировок в голову лезут раздражающие обвинения, которые
говорят только об одном - о желании оправдаться. И все время звучат в ушах
сто раз слышанные назидания командира группы катеров капитан-лейтенанта
Седельцева: "Больше инициативы! Больше смелости, решительности, смекалки!.."
Протасов откладывает карандаш, выходит в рубку. Катер все еще идет
протокой. Волны качают камыши у близких берегов. Впереди виднеются ряды