"Владимир Рыбин. Иллюзион (Рассказ, фантастика)" - читать интересную книгу автора

управляющего, и успокоился. Это если обойдется без стрельбы. Иначе от
скульптур останутся одни мраморные крошки.
- А ведь, пожалуй, управляющий не позволит сторожить внутри, - сказал
он.
- Сам решай. Сдай прослушивание этому негодяю Форресту, забирай
Роланда и действуй...
За Роландом числились два недостатка: он был слишком длинным и совсем
не умел стрелять. В тире все пули у него оказывались кривыми. Но
недостатки компенсировались достоинствами. Он, как гончая, мог догнать
кого угодно. И хватка у него была, как у гончей: сразу за горло. В азарте
мог и придушить, и за ним приходилось присматривать, поскольку газетчики и
без того писали про полицию, что она поставляет в суд больше трупов, чем
живых преступников.
Но даже Мортон не знал всех недостатков Роланда. Оказалось, что он
уже несколько раз побывал в музее. Не в качестве детектива, а как любитель
искусств. Это уж было черт знает что: эстет в полиции! Мортон не ждал
ничего хорошего от этого своего открытия. Но перерешать с помощником было
уже некогда, и он всю дорогу, пока шли до музея, терпеливо слушал
восторженные восклицания Роланда. И удивлялся многоликости жизни: если
верить Роланду, в тех скульптурах помимо их ненормальной стоимости было
еще что-то.
- Искусство! - восклицал Роланд.
Это было понятно: телевизор тоже искусство, и те бестселлеры, которые
Мортону приходилось читать на дежурствах, и головокружительные
сальто-мортале автомобильных гонок, и мало ли еще всякого будоражащего. Но
все стоило денег, все делало деньги, и ясно было, что чем больше денег,
тем выше искусство. И за скульптурами он признавал немало достоинств, если
уж дохленькая богиня оценивалась в два миллиона. Не понимал только, чего
на нее смотреть часами, когда точно известна стоимость? Но ведь смотрят.
Теряют время и деньги. Сам видел очереди возле музея. Не может же быть,
чтобы так много было сумасшедших в одном городе.
- А та богиня что, как настоящая? - допытывался Мортон, и сам
морщился от такого сравнения: за два миллиона он мог бы купить целый
батальон живых богинь.
- Она сама красота! - вдохновенно говорил Роланд.
- Лучше манекенщицы Бетти?
- Это же искусство! - снова как заклинание повторял Роланд. И Мортону
начинало казаться, что все так называемые <любители искусства> похожи на
говорящих попугаев: только повторяют слова, считая их высшей мудростью, и
не понимают смысла.
- Ладно, сам увижу, - сказал Мортон.
Улица перед музеем искусств была полна народа. Огромные рекламные
щиты, вывешенные на фасаде серого здания, с нагловатостью опытных зазывал
расхваливали достоинства экспонатов, собранных, как сообщалось, со всего
света. Были тут драгоценности фараонов, короны самых расточительных
монархов, редчайшие скульптуры не отличающихся целомудрием храмов Востока
и отличающихся бесцеремонностью храмов Запада. А главный экспонат -
мраморное изваяние голой богини, стоившее два миллиона, - был изображен на
таком большом щите, что становилось не по себе: ну как упадет!..
Управляющий музеем, невысокий лысеющий господин с холодными глазами и