"Владимир Рыбин. "Голубой цветок" (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Плутона...
Через десять часов последний оставшийся на Надежде робот извлек из
грунта наконечник причального линя и на нем был втянут внутрь корабля.
И поползли в лучах прожекторов острые выступы скал. Видны были
многочисленные точки - следы роботов, и овальные вмятины - следы
башмаков. Блеснул в пыли какой-то мелкий предмет, видимо, оброненный
роботами. И вдруг на весь экран выплыла люминисцентно горящая надпись:
"Олег + Маша =". Две черты знака равенства были едва заметны, видно, у
того, кто писал, кончилась краска.
Кубиков встал, взволнованный и сердитый, шагнул к экрану. И
вспомнил непонятную настороженность Димочки, когда он торопливо нырнул
в "прихожую" с каким-то аппаратом в руках. Теперь Кубиков знал, что
это был за аппарат, - пистолет для разбрызгивания краски.
- Твоя работа? - спросил он, вызвав Димочку на экран внутренней
связи.
Димочка ничуть не растерялся, воодушевленно принялся говорить о
том, что это единственное, что он мог придумать за короткое время
пребывания на Надежде, что надпись на века, что и через миллион лет
планета будет нести на своих камнях это свидетельство любви...
- Какой любви?! - сердито оборвал его Кубиков.
- Все знают, какой...
Он отключился от Димочки, ничего не выговорив ему. Сел и уставился
на удаляющуюся, тонущую в черноте космоса надпись. И вдруг неожиданно
для самого себя улыбнулся. А что, собственно, случилось? Космос не
обидится. А космонавты, которые когда-нибудь попадут сюда?.. Свои,
может, поймут. А инопланетяне? Вот поломают головы над решением этого
уравнения?! Хотя кто их знает. Может, они все будут понимать, те
инопланетяне. Может, они будут знать, что высшая мудрость космоса -
жизнь, а высшая мудрость жизни - чувства...
Кубиков с нежностью подумал о Маше, вспомнил ее слова о детях,
необходимых в дальних космических экспедициях. Нет, не о детях вообще
она тогда говорила. Сказала: "Нужен ребенок". Один. Ее ребенок. И его?
Теплая волна нежности охватила Кубикова. Остро захотелось на
Землю. В тихий домик у синей речки где-нибудь в верховьях Волги. Чтобы
проснуться на рассвете, поцеловать спящую Машу, сварить кофе. А потом
выйти на крыльцо и слушать шорох раннего грибного дождя в листьях
осины...
Он закрыл глаза и долго сидел неподвижно, наслаждаясь
захлестнувшей его новой печалью. Когда очнулся, первое, что увидел, -
светящееся табло психоанализатора. Обычно темное, оно теперь слабо
пульсировало, словно где-то в его глубине пробегали первые зарницы
приближающейся грозы.
- Но, но! - сказал Кубиков и погрозил ПАНу пальцем. - Со мной
этого не выйдет.
Он встал, прошелся по рубке, постоял в задумчивости. И решительно
направился к двери. Он уже знал, как бороться с черным стрессом. Пусть
роботы делают свое дело, пусть докладывают. Все равно он будет каждый
день, по примеру древних капитанов, обходить весь корабль. Осматривать
блоки, швы, самих роботов. Каждый день.