"Игорь Рыбинский. Время карликов (Иронический приключенческий роман-притча) " - читать интересную книгу автора

но и очень смелым мужчиной. Об этом он никогда не забывал в дни всяческих
российских передряг, сидя в бунгало на Каймановых островах или гоняя шары в
кегельбане на Колумбус-авеню в Нью-Йорке.
Утро, несмотря на воскресный день, заливало дождем стекла окон, за
которыми в серой мутной хмари ветер гнул тополя, срывая с них золотые
листья. Желтые мокрые кругляши пытались ворваться в квартиру, но, прилипая к
стеклам, медленно сползали на подоконник. С кухни тянуло едким дымом - Рита
готовила яичницу с ветчиной, а Вовка лежал в сладкой полудреме, вдыхал
ядовитый аромат, и ему казалось, что это запах славы. В каком-то полусне он
видел ярко освещенный зал, широкие ступени, ведущие на сцену, слышал
аплодисменты. Все это для него одного: мечта, пробившая пространство,
застряла в его мозге и стала реальностью - с чудесной оказией ученическая
тетрадь с его проектом и отпечатками его пальцев, измазанных копченой
скумбрией, оказалась у членов Нобелевского комитета, и вот теперь его
признали величайшим экономистом современности, вручив заодно и миллион
долларов. Он знает, как распорядится этой суммой: купит домик в Крыму, яхту,
роскошный автомобиль, а еще...
- Яичницу или бутерброды? - долетел до Вы-соковского чей-то голос из
советского настоящего.
Володя открыл глаза и увидел Риту в коротеньком халатике. Она смотрела
на него с благодарностью и восторгом.
- Все равно, - ответил он.
Девушка немного помялась, а потом виновато вздохнула:
- Яичница подгорела, а чтобы сделать бутерброды, надо открыть банку с
икрой.
Голодный Высоковский задохнулся от чужого домашнего счастья, вылез из
постели и пошел голым на кухню, нашел консервный нож и начал было открывать
металлическую емкость с российским деликатесом, так увлекся этим занятием,
что не заметил, как открылась входная дверь.
- Это кто? - раздался суровый мужской голос.
Вовка обернулся и увидел невысокого плотного пятидесятилетнего мужчину
и почти молодую женщину в кожаном плаще с каплями осеннего дождя на плечах.
Высоковский, словно футболист, ожидающий штрафного удара, прикрыл себя
ладонями, вымазанными рыбьим горохом, и даже немного присел. И в этот момент
в кухню вошла счастливая Рита.
- Это - мой жених! - твердо сказала она, но с таким чувством, что мама
ее вздохнула, продолжая смотреть на Вовкины руки.
Но глава семьи взял жену за плечо и повел вглубь квартиры. По звуку его
шагов Высоковский понял, что Ритин папа - большой начальник. Походка у него
была уверенная и неторопливая, какой обладают только люди, привыкшие ступать
по мягким коврам в уличной обуви. Удивительно, что при своем гениальном уме
Высоковский не догадался об этом прежде. Большая квартира, дорогая мебель,
опять-таки ковры на полу во всех комнатах и рюмка французского коньяка
"Курвуазье", которую ему поднесла Рита, перед тем как они рухнули на
кровать. Даже постельное белье благоухало лавандой, а от Риты за версту
несло незабудками. Кто же знал тогда, что это запах духов "Шанель № 5".
Родители исчезли в глубине своего номенклатурного бытия, которое, как
известно, определяет сознание всего остального советского народа, а Вовка
попал в объятия Риты, ставшей в одну секунду его невестой. Девушка крепко
прижалась губами к его рту и, целуя, говорила: