"Алексей Рыбин. Генералы подвалов" - читать интересную книгу автора

- А не жирно тебе - двадцать? Возьми вот пятерку и скажи спасибо.
- Ма, это мне на дорогу только - пятерку. Дай еще-то.
Мать вздохнула и вытащила из кармана джинсов, которые, к неудовольствию
мужа, предпочитала любой другой одежде, десятку.
- Возьми. А пятерку давай назад.
- Спасибо, мамуля, любимая моя красавица! - Настя снова громко чмокнула
ее в щеку. - Пока!
Когда она подошла к лифту, дверцы разъехались и из кабины вышел Николай
Егорович. Столкнувшись нос к носу с Настей, он вздрогнул, но, узнав соседку,
мгновенно растянул лицо в широкую веселую гримасу, искреннюю, как показалось
Насте. Он вообще был весельчаком, этот Николай Егорович, но иногда
становился чересчур назойливым, орал на весь двор: "Настюха, как делишки,
где мальчишки?" - и все в таком духе, тяжеловесный юмор пятидесятилетнего
безработного работяги. Хотя жил он не бедно, судя по одежде и упитанному
Дику, халтурил где-то, но постоянной работы давно не имел.
- Привет, Настюха! Ты меня испугала даже, красавица. Спешишь куда?
- Здравствуйте, здравствуйте. Да так, дела всякие, - она проскользнула в
кабину мимо застывшего на выходе соседа.
- Ну, дела - это святое! В школу скоро?
- Скоро, - натянуто улыбнулась Настя. Она ненавидела эти пустые вопросы:
"Скоро в школу?" Сегодня двадцать девятое августа - пусть отгадает, скоро ей
в школу или нет. Тоже мне бином Ньютона, как у Булгакова сказано.
- Ну-ну, - весело констатировал сосед. - Давай-давай.
"Даю-даю, - подумала Настя уже под скрипение спускавшегося вниз лифта. -
Если каждому давать..."
Она прошла мимо ночного магазина, выглядевшего при дневном свете какой-то
убогой забегаловкой, дешевой лавкой, в которую и заглянуть-то приличный
человек побрезгует, лучше пройдет дворами до универсама. "Надо же, - в
который раз удивилась она. - Как ночь все меняет..." Усмехнувшись этой не
очень-то свежей мысли, она вдруг подумала, что ни разу не видела днем
удалого продавца, этого самого Виталика, который вчера ее, можно сказать,
почти что соблазнил одним своим взглядом. Может быть, освещенный солнцем
Виталик будет выглядеть не так привлекательно? Может быть, он - этакая "тать
в нощи"? Настя не знала, что такое "тать", но слово ей нравилось. Что-то
такое жутко приятное должна означать эта "тать", да еще в "нощи". У-ух
здорово!
Она вышла из метро на канале Грибоедова уже в начале четвертого. Здесь,
на "климате", как всегда была толчея, сутолока, броуновское движение людей,
совершенно разных внешне, несопоставимых по уровню достатка, в непохожих
одеждах, с разными уровнями жизни, воспитания, с разными работами,
проблемами, целями, желаниями, но объединенных вечным водоворотом "климата",
как называло это место уже не одно поколение ленинградцев-петербуржцев.
Теплый воздух, вырывающийся из-за стеклянных дверей на входе в метро с
Невского и канала Грибоедова, действительно создавал своеобразный
микроклимат в крохотном закутке, огороженном толстыми колоннами от тротуаров
и многоэтажной громадой дома от любой непогоды. Здесь и назначались
свидания, деловые встречи, здесь сновали вошедшие уже в быт больших городов
бабушки с двумя-тремя блоками сигарет в авоськах, торгующие без всяких
лицензий и справок, рядом жевали пирожки постовые милиционеры, время от
времени, словно ни с того ни с сего, прогоняющие старушек с их привычных