"Святослав Юрьевич Рыбас. Красавица и генералы " - читать интересную книгу автора

- Нехай все летят! - вымолвила Хведоровна, медленно качая головой. -
Никого не держу. Сама останусь! Никого не держу!
- Так, пообедали, - бодро произнес Александр Родионович. - Пойти под
вишню, что ли? Витюха, а ну-ка дуй до хаты, тащи думочку!
Мальчик поглядел на Анну Дионисовну, словно хотел спросить, надо ли
слушаться отца, и уж потом пошел за подушкой.
- Вот стрекозы! - сказал Александр Родионович. - Ее прабабушка порхала
над древним морем. Сколько чудес на земле прошло, а они все порхают... А
название какое - дозорщик-повелитель!
Он предвкушал отдых и тянул время, не давая Хведоровне возможности
начать пилить всех подряд.
- Поскольку постольку, - вымолвил Александр Родионович новомодное
выражение. - Поскольку постольку человеческий род не такой древний... Да...
Вы слышали, на хуторах конокрады шалят? Возле Криничной, говорят. . .
Виктор принес расшитую разноцветными, синими и красными, звездами и
крестами подушку-думку.
- Кинь туда, - велел Александр Родионович и встал, вздыхая от тяжести
обеда.
- Что в Криничной? - спросил Родион Герасимович.
- Говорят, конокрады, - ответил сын. - Смотри, батька. По Терноватой
балке подкрадутся... Ха-ха! - и засмеялся.
- Подкрадутся! - осуждающе произнес старик. - Поди, не чужое, чтоб
ржать. Подкрадутся!..
- Хай ему трясця! - сказала Хведоровна. - Нехай лезуть! Головы ихние
поотрываем.

7

Среди недели на хутор прикатил мотор, который лидировал знакомый
Макарию хорунжий Петр Владимирович Григоров.
Дул "афганец", неся сухой жар далекой пустыни. Виктор и Макарий водили
пальцами по припорошенным пылью темно-синим бортам автомобиля.
Хведоровна напоила Григорова взваром, велела Павле отогнать байстрюков
и стала рассказывать гостю, что внук Макарий очень скучает, ждет не
дождется, когда совсем загоится нога. Она не скрывала, что знает, кто такие
Григоровы, но не преминула заметить, что за ее, должно быть, праведную жизнь
Господь сподобил внука летать аки ангелу.
Офицер похвалил грушевый взвар, осмотреть курятник с орловскими и
панскими белохвостыми несушками отказался.
За мотором поднималась пыль, дорога бежала под колеса, как летное поле.
Черные волосы Григорова вздыбило ветром.
Вот Терноватая балка, вот ковыль возле выпирающих из земли пластинчатых
гряд песчаника, а вот уже и поселок.
На углу Одиннадцатой линии и Девятого проспекта кирпичный двухэтажный
особняк с вывеской "Дмитриевский народный дом". Григоров, играя, нажал на
грушу клаксона, и упругая резиновая мелодия разлетелась во все стороны.
Огромный чудовищный поселок, не успевший сложиться всеми своими балаганами и
бараками в подобие города, еще не слышал таких звуков. Какая-то баба с
черным синяком на лбу вела на веревке козу и остановилась, глядя на мотор.
- А це куды? - спросила она.