"Святослав Юрьевич Рыбас. След" - читать интересную книгу автора

мальчика в комнату и захлопнула дверь.
- Может, не пойдем? - предложила Аврора Алексеевна виноватым тоном.
- Давай завтра, - согласился я.
И мы остались с Виташей, а Люба ушла. Однако после этого она охладела к
Авроре Алексеевне. Я должен был задуматься: к чему это нас приведет?
Люба заговорила о том, что скоро выйдет замуж и хочет, чтобы муж жил у
нас.
Его звали Денис. Ему тридцать пять лет, лицо живое, хорошее. Не
старался понравиться, но часто оглядывался на Любу. Я выпил с ним рюмку
водки, вспомнил, что в годы войны был знаком с директором института, в
котором он работает. Мне польстило, что этот парень знал меня как ученого.
Правда, в его годы не следовало бы так критически оценивать работу всего
института, как он делал.
Потом Люба спросила - и я ответил, что Денис мне понравился.
Он переехал к нам. С Виташей у него началась дружба. Денис играл с ним
в коридоре в футбол большим резиновым мячом, сперва поддавался и пропускал
много голов, ко когда счет становился 9:0, быстро отыгрывался, и оба
кричали, толкались, смеялись, стараясь забить решающи и мяч. Несколько раз
Денис выиграл, и Виташа плакал от обиды. Однажды разгоряченный мальчик
укусил его за палец, и Денис, улыбаясь, похвалил его. За спортивную злость.
Иногда в воскресенье Денис уходил проведывать своего сына к первой
жене. Тогда Люба нервничала, злилась на меня и Виташу. Но мы оставляли ее,
уходили гулять за шоссе.
Вдоль шоссе шло поле сизовато-зеленого ячменя. Оно полого опускалось к
небольшой балочке, заросшей шиповником и терном. По дну бежал ручей. Он
выходил из глинистого бугорка и через сто, сто двадцать метров исчезал в
расселине. Ручей был нашей тайной. Подземный водоносный пласт, обнажившийся
на коротком расстоянии, приоткрыл нам невидимую сторону природы. Виташа
назвал ручеек Бабушкиным. Потому что бабушка жила с нами и куда-то ушла.
Умерла, Виташа! Нет, не умерла, а просто мы перестали ее видеть.
Я сказал, что в старину, когда еще жил мой дедушка, в ручьях и реках
водились водяные, а в лесу лешие. Виташа шепотом показал мне у кустика
молочая степную дыбку, крупного зеленого кузнечика, и стал подкрадываться,
держа ладонь горстью. Но на буровато-сером плоском песчанике что-то
мелькнуло, зеленоватая ящерица схватила дыбку и прокусила ей длинноусую
голову. Мальчик застыл, потом быстро присел. Но ящерица ускользнула от него.
Он раздвинул стебли молочая, оглядел склон.
Когда-то немало таких прытких ящериц побывало в моих руках, оставив
узенькие хвосты. И ящерицы, и бабочки адмиралы, ленточницы, нежно-лимонные
подалирии и десятки обыкновенных боярышниц, и жуки-бронзовки, и рогатые
жуки-олени, и разные стрекозы, от большого голубого дозорщика-повелителя до
маленькой лютки-дриады, - сколько их было мной поймано и с увлечением
замучено.
Не найдя ящерицы, Виташа вспомнил, что у меня был дедушка, и удивился
этому. Я удивился вслед ему. Неужели у меня был дед, который верил в леших,
водяных и домовых, который родился крепостным, стал шахтером и потом
механиком? Я изумился некоему чуду, таившемуся в явной близости давно
ушедшей жизни. Дед всегда держал огород, и мой отец тоже держал, и я, куда
бы меня ни заносило, и в Нарыме, и в Кузбассе, и на донецких шахтах, заводил
грядки.