"Владимир Рыбаков. Тавро " - читать интересную книгу автора

Голос сенатора по-прежнему был ровен. Мальцев еще раз всмотрелся,
постарался вспомнить. Точно! Булон никогда не смотрел человеку в глаза, его
взгляд упирался в кость лба. Ну да, Булон же государственный чиновник.
Биологический отбор. Как он сразу не догадался? Меняются политические
режимы, системы, века текут, а государственный чиновник остается
государственным чиновником. Век - случайность. Авторитарный, тоталитарный
или буржуазно-либеральный строй - тоже случайность. Раса, пол - не имеют
значения. Глаза, лицо, вернее, скрытое выражение остаются неизменными.
Разницу может принести только одно - степень силы государственного аппарата.
Везде, в советских министерствах, на крупных предприятиях, в обкомах
партии - Святослав Мальцев видел лицо французского сенатора: худое, толстое,
узкое, квадратное, длинное, короткое, - но все же его.
Булон продолжал говорить:
- ...И вот я сижу с вами, ее сыном. Простите, но это для меня маленькая
победа. Услышав ваш голос, я сразу подумал о ней, о моей этой карликовой
победе.
Мальцев, пытаясь разобраться в возникших в нем противоречивых чувствах,
не заметил, как стол оказался нагруженным нагретыми тарелками. Салат, мясо,
картошка - все таяло во рту. Вино было приятным, давало силу. Хотя Святослав
стремился к одному - утолить голод, - он не мог не признаться себе, что не
ел еще в жизни подобного. Насытившись, Святослав продолжал есть. Он не
подозревал, что в поджаренном куске мяса могло таиться столько удовольствия.
И хотя он, защищаясь от окружающего блеска, нарочито громко жевал, царапал
ножом о дно тарелки, - внимания на их стол не обращал никто. А вместе с тем
он чувствовал, как его мышцы напрягались, как все его существо ожидало
нападения. Обороняться было не от чего, но наваждение продолжалось.
Булон продолжал глядеть ему выше глаз. Святослав спросил:
- Если моя мать была сильной, почему ж повесилась?
Прилизанный старик-сенатор сморщился:
- Видите ли, она сделала то, что сделала, не по душевной слабости. Вашу
мать настигла самая тяжкая для интеллектуала болезнь - скука. Эта хворь у
таких людей неизлечима. Она боролась со своей болезнью до конца и прибегла к
радикальному методу.
Люди часто играют словами, выдавая их за мысли. Булон же высказал не
общепринятое суждение. Этот чиновник может себе позволить говорить то, что
думает! Сенатора не отучили самостоятельно думать. Слежка за чиновниками, за
их частной жизнью, видимо, в этой прекрасной стране не была, как у нас,
государственной необходимостью.
Приятное вино лилось ручейком в глотку Святослава. Собор за окном
светлел, европейски легкое небо синело, скатерть стола белела, лицо
угощавшего его человека хорошело... а мысль о чиновниках все скакала-рылась.
Вот Коробов, хороший в общем человек. Мальцев знавал этого директора
совхоза. Его совхоз - треть Франции. Сам Коробов из крестьянской семьи,
голодал в детстве, затем кормился с отцовского приусадебного участка. Ну как
забыть: кончалась не обозримая глазом государственная земля - пшеница на ней
едва-едва закрывала колено; начинался участок отца - там в пшенице мог, не
сгибаясь, спрятаться взрослый человек. Став чиновником, Коробов стал
совершенно искренне расхваливать преимущества коллективной собственности. И
искренне ругал крестьян за лень, и искренне не видел того, что видел
раньше, - богатых результатов труда человека, работающего на себя. Коробов в