"Вячеслав Рыбаков. На будущий год в Москве " - читать интересную книгу автора

с напором на "я": "А вот я когда засовываю..." - и тоже осеклась.
Лэй внутренне напрягся. Обся свалилась явно не к добру - а Лэй, если
покопаться, был кругом виноват. Всерьез виноват. Это вам не Волгу в Карелии
искать или никаким на урок ввалиться с утреца.
- Вынуждена прервать опрос, - рвущимся от возмущения и ярости голосом
выговорила, едва сдерживаясь, Обся. - В классе произошло из ряда вон
выходящее событие. Отвратительное и немыслимое.
Хотябыч каким-то очень привычным жестом схватился за сердце, прикрытое
серой мятой тряпкой пиджака. Помимо истории и прочего он был тут классным,
значит, ему тоже могли засадить по самые гланды. Если предчувствия Лэя не
обманули.
Нет, блин. Не обманули.
Обся пристально на Лэя уставилась и медленно, чеканя каждое слово,
начала вещать, не мигая и не отводя белесых глаз. Лэй похолодел. Да как же
так?
- Только что я получила записку, к сожалению, неподписанную. Она даже
отпечатана на принтере - надо думать, для сохранения анонимности. Видимо, у
ее автора не хватило гражданского мужества быть последовательным до конца.
Но в ней совершенно определенно и недвусмысленно указывается, что один из
учеников 10 "б" несколько дней назад устроил для друзей у себя на дому
тайный просмотр запрещенного фильма.
Bay, смятенно подумал Лэй. Катастрофа оказалась столь внезапной и
всеобъемлющей, что он чувствовал пока лишь изумление. Такого просто не
могло быть!

Документ № 1

Тогда же в целях противодействия глубоко укоренившимся
националистическим традициям из библиотек был изъят ряд книг; от
произведений ярого сталиниста и несомненного предтечи красно-коричневых
Симонова, безудержно воспевавшего фанатичное коммунистическое сопротивление
немецкой оккупации - хотя понятно, что во многих отношениях она могла бы
оказаться благом для России и ее колоний, в особенности - если бы не
несколько предвзятое отношение официальных лиц тогдашней Германии к евреям
(впрочем, как раз об этом-то, самом главном, Симонов, в сущности, и не
писал), до безграмотной и безответственной стряпни некоего полумифического
Зайчика, имевшего наглость намекать, будто вовлечение всего человечества в
свободный рынок евро-атлантического типа не тождественно историческому
прогрессу; авторитетными экспертными комиссиями было признано, что
проводимая им идея равной ценности и перспективности различных культур
возбуждает деструктивные, питающие агрессивность иллюзии и чревата
оболваниванием и растлением населения.
Безусловному запрету подверглись также фильмы таких режиссеров, как
одиозные Эйзенштейн и Рифеншталь, или, например, Ростоцкий с его
нескончаемыми потугами создать впечатление, будто в тоталитарном обществе
возможны хорошие люди, - потугами столь же художественно беспомощными,
сколь и оскорбительными для памяти миллионов невинно убиенных в советских
лагерях...
Ярослав Светлояров. "И культура расцвела". Нижний Новгород, 2003