"Илья Рясной. Ночь длинных ножей " - читать интересную книгу автора

лицом подполковник из Главного управления по борьбе с экономическими
преступлениями МВД России. Он был инициатором операции.
Палыч потянулся за сигаретой, помял ее в пальцах и, заметив, что они
предательски дрожат, выбросил в окно. Он нервничал и в то же время злился,
что не способен совладать со своими нервами. И сто раз успел пожалеть, что
позавчера, на обсуждении деталей предстоящей акции, решил по-мальчишески
доказать, что он настоящий мужчина, и настоял на своем личном участии. А
ведь понимал в глубине души, что война - не его стихия. И совершенно не
мог представить, как поведет себя, если все пойдет наперекосяк, и от этого
нервничал еще больше.
- Завтра будет хорошая погода, - сказал Алейников. - А послезавтра я
обещал дочурку в парк отвести. Давно аттракционы клянчит, егоза. Ты как,
Палыч, относишься к аттракционам?
- Люблю. Особенно "кавказские горки", - криво усмехнулся
подполковник-гуэповец и, опять потянувшись за пачкой сигарет, резким
движением отдернул руку.
Он подумал, что эта вылазка действительно стала для него чем-то вроде
аттракциона ужасов в Диснейленде, только ужасы тут настоящие и смерть не
игрушечная, поэтому в его груди застыл холодный ком, и когда жесткий,
конструктивно обделенный комфортом, зато несколько раз проверенный перед
выездом (ведь от техники зависела жизнь) "уазик" ненароком резко тормозил
или подпрыгивал на ухабе, сердце готово было выпрыгнуть из груди...
- "Кавказские горки". Верно, - кивнул Алейников, когда "уазик"
взобрался на пригорок и резко ухнул вниз.
Алейников в мыслях обругал себя. Ох, зря он брякнул насчет
послезавтрашнего похода в парк с пятилетней Танюськой, очаровательной
куклой, восторгающейся всем огромным, с каждым днем поворачивающимся перед
ней новыми гранями миром. Он не суеверен, но слово обладает силой. И со
словами не рекомендуется играть, когда смерть рядом. Не сегодня придумано,
что никогда нельзя загадывать на будущее. Чтобы настало послезавтра -
сегодня надо вернуться. Вернуться на большую землю. На свою землю! А тот
вырванный фарами из ночи участок давно не ремонтировавшегося шоссе, те
мелькающие по сторонам мрачные, в большинстве своем без света, скрытые за
глухими заборами дома, та лесополоса - все это вражеская территория. Это
поднявшаяся и укрепившаяся на крови своих жителей и русских солдат,
подпитанных Хасавюртовскими соглашениями, самопровозглашенная свободная
Ичкерия.
- Бандитский заповедник, - усмехнулся Алейников, когда сзади остался
очередной темный, неживой поселок.
Машина продолжала дырявить своим угловатым металлическим телом ночь.
И высыпавшие на черное небо крупные звезды, мигая, как тысячи и миллионы
лет назад, вели между собой непостижимую беседу, и им не было никакого
дела до людей, до их вечной злобы, бездонного отчаяния и готовности рвать
друг друга в клочья.
- Ну-ка, - Алейников подался вперед. В свете фар в паре сотен метров
по ходу движения возникла фигура в камуфляже, распухшая от разгрузочного
жилета, с ручным пулеметом Калашникова на плече. - Скинь газ.
Он взял прибор ночного видения, и в нем нарисовалось еще две фигуры.
- Проезжаем? - Голос водителя вмиг охрип.
- Тормози, - приказал Алейников.