"Илья Рясной. Ночь длинных ножей " - читать интересную книгу автора

И расплата не замедлила прийти. Ошарашенные в первые часы джихада
федеральные войска и милиция вдруг необычайно быстро опомнились, и картина
разительно изменилась.
По вторгшимся на территорию Дагестана силам и по ваххабитским селам в
Ботлихском районе начала методично и со вкусом работать артиллерия,
срывались с кассет вертолетов и накрывали площади неуправляемые ракетные
снаряды. Работали русские спецподразделения, которые не привыкли брать
пленных, - у них своя священная война, свои кровники.
Прошло несколько дней, и Хромой с болью в сердце отдал приказ своему
отряду - отходим!
Отдельные группы еще шалили в Дагестане, но это уже ничего не
значило. Нашествие провалилось. Правоверные подсчитывали немалые горькие
потери, но надеялись, что соберутся с силами и через год-другой повторят
попытку.
Хромой еще не до конца осознавал, что все это значит на самом деле.
Он был уверен, что будет как всегда - трепачи из российских политических
верхов и велеречивые журналисты будут возмущаться агрессией со стороны
чеченских непримиримых полевых командиров, намекнут на назревшую
необходимость решения вопроса о статусе Чечни, обязательно будут талдычить
про потери среди мирных жителей. Все отработано в ту, первую войну. За ту
войну Хромой оценил всю громадную мощь спецпропаганды. Ведь словом можно
поражать противника порой лучше, чем оружием. Только это слово должно быть
донесено до широких масс. Поэтому миллионы и миллионы долларов шли в
русские средства массовой информации. НТВ вновь, как в прошлую войну,
исправно показывало слезу чеченского ребенка, "Новая газета" исправно
публиковала статьи о зверствах русских омоновцев, режущих безвинных
женщин. Деньги, деньги, деньги - они решали все. Хромой был уверен - эти
деньги вновь решат все. Но он не учел того, что в Кремле появились другие
люди. Москву потрясли взрывы жилых домов, осуществленные боевиками
Хаттаба. И русского травоядного обывателя, которого показывали по
телевизору, заботила сейчас вовсе не слезинка чеченского ребенка. Хромого
потрясла одна телепередача. Очкастая москвичка во весь голос кричала в
объектив на фоне дымящегося взорванного гексогеном дома:
- Чеченцы! Что это за народ такой?! Их надо уничтожить! Всех!
И тогда Хромому стало по-настоящему жутко. Он вдруг ясно понял, что
медведь русский начинает просыпаться. Что девяносто девятый год - это не
девяносто шестой. И что все может плохо кончиться.
Неожиданно загремели во весь голос пугающие заявления политиков о
создании санитарной зоны вдоль Терека и вводе войск в северную Чечню. Зато
голоса правозащитников о гибнущих чеченских детях становились все тише и
тише. "Чечня - часть Российской Федерации!" - сказал по ТВ новый
российский премьер таким тоном, что по телу Хромого поползли мурашки.
И вот ужас обрушился с небес. Фронтовые бомбардировщики сровняли с
землей лагерь, где восстанавливала силы часть банды Хромого. Все произошло
настолько стремительно, низко летящие машины так точно вышли на цель, что
многим не удалось уйти от запечатанной в авиабомбе смерти.
А потом двинула через границу Ичкерии русская армия. И то, с какой
легкостью она взламывала укрепления, как ювелирно работала артиллерия,
стало ясно, что это вновь та самая армия, которая была готова воевать с
НАТО и со всем миром, намереваясь из этой войны выйти победителем...