"Илья Рясной. Ночь длинных ножей " - читать интересную книгу автора

и чернота... Но волю воображению давать нельзя. Воображение надо
дисциплинировать. Кисейным барышням здесь не выжить.
За грязным окном вагона - ненавистная зеленка, убогие поселки, редкие
машины на разбитых дорогах.
- Все, Чечня, - говорит сидящий рядом с Алейниковым и уничтожающий
уже третью бутылку пива полковник-летчик.
Знакомое ощущение - будто рвешь струну, и она с неслышимым, но
ощутимым, продирающим до печенок звоном лопается. За тобой будто
закрывается тяжелый шлагбаум, отделяя тебя от прошлого. Граница другого
мира пересечена.
"Я вернулся!"
В Гудермесе в компании с воронежскими милиционерами, прибывшими из
Моздока, Алейников пешком добрался до здания УВД по Чеченской Республике.
Перед зданием толпился туземный люд - просители, жалобщики. Постовой
внимательно изучил удостоверения и распахнул низкие ворота.
Просторный двор, огороженный высоким бетонным забором, был заставлен
милицейскими "уазиками", грузовиками, бронетехникой. Люди, прячась от
жары, держались в тени.
Отдел по организации деятельности (ООД) временных отделов внутренних
дел располагался на первом этаже. Алейников бывал здесь не раз, поэтому
уверенно направился в помещение криминальной службы ООД. Весь личный
состав был немилосердно утрамбован в паре кабинетов. Там же, на
расставленных вдоль стен стульях, уютно подложив под бок вещмешки, как
правило, долго ждали своей участи командированные, транзитники,
прилетающие и отлетающие.
Алейников зашел в просторную комнату. Несколько старых, изрезанных
ножами желтых канцелярских столов были заставлены компьютерами, здесь же
был факс, здоровенный, безнадежно устаревший и дышащий на ладан ксерокс и
московский прямой телефон с выходом на коммутатор МВД.
В кабинете царила вечная суета. Сухощавый седой капитан в застиранном
зелено-желтом комбезе кричал в микрофон:
- Военные клянутся - вертушка будет! Вклинивались голоса по рации:
- Нападение на колонну - дайте поддержку!.. У нас три трехсотых -
нужно срочно эвакуировать!
Все до боли знакомо. Здесь абсолютно другое измерение: события то
тянутся медленно, как сдерживаемый сигналами семафоров поезд, то
припускают, как ошпаренные скакуны. В отдел стекается вся информация с
Чечни. Алейникову были знакомы эти роковые цифры войны. "Трехсотый" -
раненый. "Двухсотый" - гроб на Родину и салют на могиле, а также страховка
и пенсия родным. Здесь жизнь и смерть давно живут рядом и ходят друг к
другу в гости...
- Подполковник Алейников, - представился он одному из офицеров,
набивающему что-то на компьютере. - Новый заместитель начальника
Нижнетеречного временного отдела.
- Да, - рассеянно закивал тот, отрываясь от компьютера, на мониторе
которого была выведена сводка происшествий за неделю. - Нам о вас
сообщили... Сейчас появится Спутник-второй. Переговорить хочет. Вон,
присаживайтесь, - он кивнул на стоящие в рядок стулья.
- Хорошо, - кивнул Алейников. Устроиться на стуле он не успел.
- Алейников, братишка!