"Илья Рясной. Охота на уродов" - читать интересную книгу автора

- Я много чего умею. - Тюрьма прицелился небрежно во вторую
бутылку... И, конечно, промазал.
- Блин.
Выстрелил еще раз - от бедра. С таким же успехом он мог палить и с
закрытыми глазами.
- Дешевка, - махнул рукой Туман.
Шварц, взяв пистолет, с обычной для него нудной аккуратностью
прицелился. Он тоже промазал, и Туман воспрянул духом. Дело оказалось
вовсе не такое простое. В боевиках с двух рук небрежно кладут по двадцать
человек десятью выстрелами. Но так бывает лишь в кино.
- А я? - заныла Кикимора.
- А ты хрен соси, - бросил Туман пренебрежительно. Кикимора
насупилась обиженно. Шварц сжалился и протянул ей пистолет, советуя:
- Целься лучше. Вон прорезь. Вон мушка. Кикимора прицелилась.
Потянула спусковой крючок. Грохнул выстрел. Бутылка разлетелась.
- Во, бля, - с уважением протянул Тюрьма.
- Кикимора - верный глаз, - зло усмехнулся Туман. Она прицелилась еще
раз. И вторая бутылка разлетелась на осколки. Девчонка засмеялась и
подняла пистолет, чтобы раздолбать последнюю бутылку, но Туман грубо
вырвал ствол и оттолкнул ее:
- Позабавилась - и будя.
- Я попала, - с обидой произнесла она.
- Твое дело ртом работать, тварь мелкая, - бросил он, обдавая ее
ненавидящим взглядом. - Все, пошли...
И, больше не говоря ни слова, начал карабкаться вверх по склону
карьера. Ноги скользили по песку и скатывались назад, но он упорно лез
вверх. Компания нехотя потянулась вслед за ним.

***

Мать осенила Тюрьму крестным знамением и прошептала какую-то
оберегающую молитву.
- Да ладно тебе нашептывать! - отмахнулся он.
- Береги себя, сынок, - еще раз перекрестила. Каждый день повторялся
этот ритуал.
Тюрьма чертыхнулся под нос и потянулся к ручке двери.
Однокомнатная квартирка в хрущобе была тесная, бедная и чистенькая.
Мебели было мало. В красном углу висели три иконки, и потолок был
закопчен. Мать молилась иконам истово и часто. Сам Тюрьма считал это делом
совершенно пустым, но матери обычно об этом не говорил.
Она вздохнула, глядя вслед сыну, за которым захлопнулась дверь, и еще
раз осенила его крестным знамением. На руке ее была затейливая, виртуозно
исполненная татуировка.
Сердце за сына у нее было не на месте. Хотя, по большому счету, она
знала, что путь его определен раз и навсегда, но боялась признаться себе в
этом. Не в ее силах было разомкнуть заколдованный круг. Родился он у нее в
тюрьме и, скорее всего, в мир иной уйдет оттуда же. Папаша - интересно,
кто он был? У нее были разные предположения на сей счет, но наверняка она
утверждать ничего не могла. Однако одно знала точно - это был человек не с
одной судимостью, других она по молодости не признавала.