"Илья Рясной. Ловушка для олигарха" - читать интересную книгу автора

что это бесполезно. Что толку в оправданиях овцы, которую решил сожрать на
ужин волк?
- Три машины. Людей по тяжелому варианту. Вперед! - приказал Алибаба,
неожиданно резко для своих ста сорока килограммов поднимаясь с просторного
дубового кресла, сработанного краснодеревщиками по специальному заказу,
чтобы выдерживать такую тушу.
- Уже отдал распоряжения! - с видимым облегчением воскликнул
Биндюжник.
У него было ощущение, что он побывал в змеепитомнике.
Металлические створки ворот двухэтажного аккуратненького, с атлантами
и колоннами светло-зеленого особняка конца девятнадцатого века,
расположенного недалеко от центра столицы, с лязгом разъехались. Два часа
назад прошел дождь, и из-под колес вырвавшихся с территории на свободу,
как застоявшиеся лошади, "Ленд-ровера", "Хонды-одиссея" и "Мерседеса"
брызнули лужи. В этих сияющих никелем торпедах был мощный напор, ощущался
заряд какой-то не свойственной тихим московским улочкам энергии. И сами
машины, и те, кто в них сидели - затянутые в камуфляжи боевые туши с
рациями и скорострельным оружием, казались явлением из иных миров. Они
напоминали пришельцев, жесткой стальной армадой ворвавшихся в этот город,
чтобы корежить его по собственному разумению и, не замедляя своего
дьявольски целеустремленного движения, по ходу сметать всех и вся.
Солнце, обосновавшееся сегодня после трех дождливых дней на небе,
отражалось в лужах, Было слишком прохладно для июля.
Машины резко набрали скорость, игнорируя светофоры, дорожные знаки,
ледоколом взрезая дорожное движение. Стрелки часов двигались к полудню.
Пробок и серьезных заторов на пути не попадалось. На крыше "Мерседеса"
тревожно рассыпала снопы синих искр мигалка.
Люди только успевали отскакивать в стороны чуть не из-под колес,
Рыжебородый поп в сутане перекрестился и осенил крестным знамением машины.
Старушка - божий одуванчик, с бумажной иконкой Девы Марии на груди, начала
грозить им кулачком - сухим и несерьезным. Двое прыщавых юнцов с уважением
протянули; "У, блин", вложив в эти нехитрые слова массу невыраженных
чувств. Инспектора движения, вытягиваясь по струнке, отдавали честь,
кто-то делал это с ненавистью, кто-то с холопским благоговением. И все
москвичи ощущали одно и то же - с визгом тормозов и ревом моторов мчалась
по столице истинная власть.
- Быстрее, - коброй прошипел Алибаба, похлопывавший ладонью по мягкой
панели "Ленд-ровера". Его глаза превратились в щелки, и когда он
оглядывался окрест, казалось, что из этих щелочек вырвется пламя, как из
глаз Годзиллы.
- Убьемся, - прошептал шофер, но вдавил еще глубже акселератор, и
бампер чиркнул по замешкавшемуся, не поспевшему свернуть "Москвичу".
"Москвич" завертело, и он полетел к бордюру.
- У, е! - воскликнул водитель.
- Быстрее! - еще резче приказал Алибаба.
Рекорд скорости они поставили. Через сорок минут машины застыли перед
бетонным забором, поверх которого была натянута колючая проволока. За
забором мирно шелестели листьями белые березы.
Из машин на ходу выскакивали бойцы с готовым к бою оружием. Их
отработанные движения говорили о неплохой выучке. Такие барбосы чаще