"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу автора

в переделки. С самого начала порешили отстегивать в общак Балабану,
смотрящему, поставленному на город для пополнения воровского блага - так
именуют общак.
Хошу магнитом тянуло к воровским авторитетам, он млел, когда его
вызывали на участие в сходняках, когда сам Балабан говорил, что Хоша -
человек для воровского блага полезный. Художник же убеждал его не лезть в
эти дела. Воры не находили согласия между собой и могли втянуть многих в
свои междоусобные войны. Как раз начался разбор по понятиям между
положением Балабаном и Васей Хилым, претендовавшим на эту же роль и
утверждавшим, что нынешний положе-нец живет не так, как надлежит жить
настоящему положенцу.
- Надо за Балабана подписаться, - говорил Хоша. - Он по понятиям
живет. Закон знает. А Вася Хилый - козел. Настоящий козел. Кроме дури -
никаких достоинств.
- Не лезь туда, Хоша, - посоветовал Художник.
- Как?
- Это не наше дело. Кто будет смотрящим, тому будем платить.
В отличие от Хоши, Художник никогда не восторгался тюремной
романтикой, не переносил тюремные песни и жаргон. Он знал цену всему
этому. Знал цену заверениям о справедливости воровского уклада. Законы на
воле и за решеткой - примерно одни и те же, только на зоне они не
прикрываются ложью и лицемерием, там просто и ясно написано - человек
человеку волк. И ничего боле...
Начинался как раз большой разбор. Балабан пытался подключить
руднянских к выяснению отношений с Хилым, заручиться их моральной, а то и
физической поддержкой - хоть и небольшие авторитеты, а все-таки сила.
- Вот что, едем отдыхать на юг. В Крым, - сказал Художник, узнав обо
всем. - Там сейчас лучшее время...
- Ты чего, в песок крымский зарыться предлагаешь, когда такие дела? -
возмутился Хоша. - Да нас в городе зачморят после этого.
- А Художник ведь по делу говорит, - сказал дядя Леша. - Мне бы кости
старые погреть слегка. И винца крымского отведать. Я-за...
Спорили долго. Наконец Хоша махнул рукой:
- Ну смотрите. Если что - ты, Художник, в ответе.
- А кто ж еще, - кивнул тот.
После разбора с Саидом в команде на Художника стали смотреть
совершенно по-иному и его слово приобрело другой вес. Он не раз видел, что
его стали бояться. У каждого осталось в памяти его лицо, когда он резал
"аккумулятора". Но вместе с тем все чаще Художник ощущал, что у Хоши
пробуждается ревностное чувство, что Хоша начинает видеть в нем
конкурента. И поэтому главарь команды все сильнее приближал к себе
каратиста Брюса и Башню - они были ядром команды и в случае чего готовы
были подписаться друг за друга.
Хоша был сентиментален. Спьяну он всегда клялся в любви и дружбе
кровным братьям, из которых главный - Художник, можно сказать, спасший его
во время бунта в шестой колонии.
- Кореш. Вместе зону прошли, это не покупается и не продается, - в
такие моменты Хоша вполне мог пустить слезу. Притом плакал совершенно
искренне. - Я за братана жизнь отдам. Что такое жизнь - тьфу. А братан...
Братан - это... Это...