"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу автора

подпалившей обильную растительность на груди, быстро остудил упиравшегося
азербайджанца. И деньги он вернул с приличными процентами.
- Ерунда, - талдычил Хоша. - Это разве бабки? Это слезинка ребенка,
как говаривал писатель.
- А где бабки? - спрашивал дядя Леша.
- Надо обменные пункты валюты брать, - заявил Брюс. - Там можно за
раз тридцать тысяч баксов поиметь.
Братва склонялась к этой мысли. И дяде Леше с Художником требовалось
немало усилий и красноречия удержать ее от подобных попыток. Но слово
Художника хоть и ценилось, поскольку обычно было разумным, но он
осознавал, что терпит его братва пока только как кореша Хоши и благодаря
его славному тюремному прошлому. Такое положение его не устраивало.
Постепенно он находил к каждому ключик. С Арменом обращался доверительно,
нарочито выделяя его как человека разумного, говорил: "Нам-то понятно, мы
же не Брюс или Блин". С Брюсом вел другую игру - доводил язвительными
замечаниями его, туповатого и не умеющего дать отпор словами, до белого
каления, но в критический момент сдавал назад, так что Брюс стал опасаться
его острого язычка. Пришлось однажды поиграть ножом, когда каратист что-то
отпустил по его адресу. Брюс сдал назад, только пробурчал "псих", видя, с
какой яростью Художник бросился ему навстречу. Труднее всего было с Блином
- совершенно неуправляемым, не имевшим вообще тормозов. Притом Блин в
недалекости своей не мог трезво оценить своего места в команде и время от
времени претендовал на большую долю в прибыли, так как благодаря своей
комплекции играл роль основного вышибалы. и парализовывал одним своим
видом жертвы, когда надо было вышибить деньги. Иногда он заводил разговоры
и о том, что приходится слушаться всяких там умных, имея в виду Хошу, что
уже было дурным признаком, поскольку в команде пахан должен быть один. И
когда начинаются споры за власть, команда кончает плохо. Так что Блин был
ноющим зубом, и боль эта с каждым днем становилась все сильнее.
- Тридцать тысяч, - разбрызгивал слюной каратист Брюс. Он становился
все жаднее до денег, увешался золотыми цепями, мечтал о джипе и о
восьмикомнатном доме красного кирпича. - А мы разводим лохов, долги
возвращаем по мелочи.
- Постепенность - залог здоровья, - говорил дядя Леша устало.
- Постепенность? - саркастически хмыкал Хоша. - Много мы заработали
постепенно? Фраеров разводим.
- Нарабатываем авторитет, - поддерживал дядю Лешу Художник.
- Где он, хваленый авторитет?
- Не сразу Ахтумск строился.
- А мне нужно сразу! - крикнул Хоша, привычно выходя из себя. - Уже
почти полтора года херней маемся! Где она, очередь из плачущих банкиров и
обобранных промышленников? Где они, миллионы зеленью, дядя Леша? Тысяча
зелени за последнее дело - это куда? К нам идут только дешевки. Только
дешевки, и может это тянуться сто лет.
- Нужен жмурик, - неожиданно сказал дядя Леша.
- Какой жмурик? - не понял Хоша.
- Пока кого-нибудь не замочим, так и будем мелочами промышлять. Нужно
кого-то завалить - и тогда уже другие люди в очередь выстроятся...
- Да, точно, - кивнул Художник. - Кровь - лучшая реклама.
- Реклама - двигатель торговли, как говаривал Чингачгук, - кивнул