"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу автора

директор ее подставной гол как сокол. Бандитский арбитр доходит до самой
сути.
- И кто ответит за все? - спросил невесело Гурьянов.
- Милиция вряд ли что найдет, - грустно произнес Лупаченко и провел
рукой по волосам. - Хотя бывает всякое...
- Значит, забыть обо всем?
- Вот что. Ты только самодеятельностью не занимайся.
- Да какая самодеятельность? - развел руками Гурьянов. - Кто я такой?
- Бывает, люди в таких ситуациях начинают делать глупости... Против
танка не попрешь, Никита.
Лупаченко не знал, что Гурьянов имеет отношение к Службе. Брат
никогда бы не проговорился - давало знать чекистское воспитание. Да Никита
и встречался-то с Лупаченко всего несколько раз. По большей части на
юбилеях, которые Константин взял за правило в последние годы отмечать в
кабаках, разоряясь в среднем на три-четыре тысячи баксов. В последний раз
было в оформленном в древнегреческом стиле кабаке под странным названием
"Пирр" во дворе театра Маяковского.
- У тебя-то как с финансовым благосостоянием? - спросил Лупаченко. -
Как бизнес идет?
- Ни шатко ни валко, - развел руками Никита Гурьянов.
- Кризис... Если туго станет, приходи - поможем.
- Спасибо. Подумаю, - пообещал Гурьянов, хотя думать ему было не о
чем. Он не собирался ничего менять...
Гурьянов сел в кресло, прикрыл глаза. Боль опять нахлынула на него -
не физическая. Когда говорят - болит душа, это очень точные слова. Это
была именно боль. Как осколок, засевший в теле, - боль от него иногда
затихает, а потом кусок железа повернется, и тогда белый свет не мил, и
остается только стиснуть зубы и терпеть. Полковник ощущал на себе
неподъемную тяжесть, имя которой - горе.
Он резко поднялся с кресла. Взял со стола старую, потрескавшуюся,
побывавшую во многих странах и на многих континентах гитару. Его пальцы,
которые без труда ломают доски и гнут стальные прутья, нежно пробежали по
струнам.
Гурьянов негромко пропел куплет старой песни:
И дом твой пуст и разорен,
И ты добыча для ворон,
И гривенник пылится на полу.
Что делать полковнику, прошедшему огонь, воду и мед-, ные трубы,
который обнаружил, что, пока он сдерживал врага на дальних подступах, тот
пришел к нему домой и разорил его? Что делать?
Гурьянов бросил гитару на диван. Нет уж, пока он еще не добыча для
ворон. И не скоро ею будет. У живых же есть свои Долги. А долги надо
платить...

***

- Волк должен иметь острые зубы, братишка, - говаривал Зима, когда на
него находило философское настроение и он учил Художника жизни. - Без
зубов волк - это шкура с мясом, и не более... Зубы... У кого-то это ствол
или кастеты, у кого-то бычьи мускулы. А у меня... Вот он, мой зуб, - и он