"Илья Рясной. Большая стрелка" - читать интересную книгу авторадиректор ее подставной гол как сокол. Бандитский арбитр доходит до самой
сути. - И кто ответит за все? - спросил невесело Гурьянов. - Милиция вряд ли что найдет, - грустно произнес Лупаченко и провел рукой по волосам. - Хотя бывает всякое... - Значит, забыть обо всем? - Вот что. Ты только самодеятельностью не занимайся. - Да какая самодеятельность? - развел руками Гурьянов. - Кто я такой? - Бывает, люди в таких ситуациях начинают делать глупости... Против танка не попрешь, Никита. Лупаченко не знал, что Гурьянов имеет отношение к Службе. Брат никогда бы не проговорился - давало знать чекистское воспитание. Да Никита и встречался-то с Лупаченко всего несколько раз. По большей части на юбилеях, которые Константин взял за правило в последние годы отмечать в кабаках, разоряясь в среднем на три-четыре тысячи баксов. В последний раз было в оформленном в древнегреческом стиле кабаке под странным названием "Пирр" во дворе театра Маяковского. - У тебя-то как с финансовым благосостоянием? - спросил Лупаченко. - Как бизнес идет? - Ни шатко ни валко, - развел руками Никита Гурьянов. - Кризис... Если туго станет, приходи - поможем. - Спасибо. Подумаю, - пообещал Гурьянов, хотя думать ему было не о чем. Он не собирался ничего менять... Гурьянов сел в кресло, прикрыл глаза. Боль опять нахлынула на него - не физическая. Когда говорят - болит душа, это очень точные слова. Это затихает, а потом кусок железа повернется, и тогда белый свет не мил, и остается только стиснуть зубы и терпеть. Полковник ощущал на себе неподъемную тяжесть, имя которой - горе. Он резко поднялся с кресла. Взял со стола старую, потрескавшуюся, побывавшую во многих странах и на многих континентах гитару. Его пальцы, которые без труда ломают доски и гнут стальные прутья, нежно пробежали по струнам. Гурьянов негромко пропел куплет старой песни: И дом твой пуст и разорен, И ты добыча для ворон, И гривенник пылится на полу. Что делать полковнику, прошедшему огонь, воду и мед-, ные трубы, который обнаружил, что, пока он сдерживал врага на дальних подступах, тот пришел к нему домой и разорил его? Что делать? Гурьянов бросил гитару на диван. Нет уж, пока он еще не добыча для ворон. И не скоро ею будет. У живых же есть свои Долги. А долги надо платить... *** - Волк должен иметь острые зубы, братишка, - говаривал Зима, когда на него находило философское настроение и он учил Художника жизни. - Без зубов волк - это шкура с мясом, и не более... Зубы... У кого-то это ствол или кастеты, у кого-то бычьи мускулы. А у меня... Вот он, мой зуб, - и он |
|
|