"Илья Рясной. Бугор" - читать интересную книгу автора

неинтересно полотна, у меня от скуки сводило скулы.
Толпа валила, естественно, не на авангард. Толпа валила с авангарда -
прямиком на Всероссийский антикварный салон. В толпе валил туда и я.
Естественно, покупать я там ничего не собирался. А собирался на людей
посмотреть. И на вещи.
Я продемонстрировал удостоверение МУРа дюжим молодцам в выглаженной,
аккуратной синей форме, с пистолетами в кобурах - их присутствие здесь
никак не излишне, учитывая какие ценности свезены сюда.
- Проходите, - сказали охранники.
И я через два шага оказался в мире красивых и дорогих вещей, больших
денег, нешуточных страстей.
Выставочные площади под салон в этом году отвели приличные. Здесь
представлены были несколько десятков антикварных магазинов - в основном
питерские и московские. Свозили сюда лучшее, показать товар лицом.
Публика делилась на две основные категории. Первая: леди и
джентльмены в модных туалетах, обязательно с торчащими из сумочек или
нагрудных карманов мобильными телефонами - есть такой новорусский тотемный
предмет, без которого и в люди не выйдешь. Это были толстосумы,
присматривающие какую-нибудь ветхую безделицу, типа эскиза Саврасова, в
роскошный сортир в своем новом подмосковном коттедже. Вторая категория:
нечесаные, неумытые, странного вида существа - художники, реставраторы,
искусствоведы, которых интересовали не столько цены, поскольку для них они
были недостижимы, сколько сами произведения.
Время от времени попадались знакомые лица. Вон прошел кумир
шестидесятников поэт Андрей Вознесенский, держа мило за ручку девицу,
годящуюся ему во внучки. Вон профланировал знаменитый телеведущий и застыл
перед коллекцией фарфора двадцатых годов. Вон прошествовал дирижер, хорошо
известный не только в музыкальном мире, но и среди коллекционеров.
Глаза разбегались. Хочешь поделки Фаберже, хочешь картины -
пожалуйста. Ну а также иконы, монеты, марки, плакаты Двадцатых и тридцатых
годов типа "Враг подслушивает", книги - все, что душе угодно.
Цены писали в рублях или в никем и никогда не виденной валюте,
называемой УЕ., которую в народе прозвали неприлично - не скажу как, дабы
не вгонять читателя в краску. Рубли я в уме переводил в доллары, чтобы
было понятнее. Цены кусались, притом больно кусались.
На витрине стоит металлическая пол-литровая бутылочка с
выгравированной надписью: "Казенное столовое. Цена вина 10 коп, посуды - 3
коп. Итого 13 коп. Крепкостью 40". До революции таких было завались,
сегодня она - уникальна и стоит две тысячи долларов. А вот невзрачная
белая зажигалка старая, потертая, за которой и не нагнешься, если увидишь
на полу. Она шла за две тысячи баксов - это плата для людей которые хотят
иметь осколок минувшего.
- Ух ты, а это сколько? - спросил я продавщицу, проведя по крупу
чугунного огромного коня - почти в настоящий рост.
- Недорого. Двадцать тысяч УЕ, - пластмассово улыбнулась девушка. Она
улыбалась всем, зная, что коня все равно не купят.
- Хорошая кобыла, - я похлопал коня по крупу и перешел к стендам с
посудой.
Набор золотой посуды шел за тридцать тысяч долларов. Солонка -
полторы тысячи. Фарфоровая тарелка с надглазурной росписью - тысяча