"Илья Рясной. Бугор" - читать интересную книгу автора

дотянулся до флотского кортика. А потом пошел другой смех. Одного он
пришил на месте, двое ретировались. И милиция к Лабазу не имела претензий.
Впервые он разошелся с милицией по-хорошему.
Конечно, по нынешним временам дома надо держать пистолет. Но иногда к
нему наведываются опера, для которых пистолет в тайничке был бы подарком.
Так что Лабаз держал в руке нож, которым умел пользоваться виртуозно - зря
зо-новские университеты не прошли.
Он приоткрыл дверь на цепочке и увидел высокого, жилистого,
лысоватого, со снулыми, бесцветными глазами человека. В руке тот держал
туго набитый кожаный портфель.
- Заходи, - кивнул Лабаз, открывая и отступая на шаг...
Не успел Лабаз на какую-то долю секунды. Очень уж быстро рванулся
вперед гость, отбросив портфель. Вместе с ручкой он держал тяжелую, со
свинцовым наполнителем резиновую дубинку.
Искры посыпались у Лабаза из глаз, как салют ко Дню Советской Армии.
Сознания Лабаз не терял. Только в голове помутилось, и он утратил
власть над своими движениями. Он смутно понимал, что сейчас в квартире уже
два человека. Что его вяжут, кидают на диван.
- Где картинка? - спросил второй появившийся - широкоплечий, с
обильными татуировками на руках, описывающими его нелегкую судьбину. А его
лицо было смутно знакомым, но Лабаз не мог вспомнить, где видел такое.
Кто-то из блатных.
- Какая картинка? - Сознание у Лабаза чуть-чуть прояснилось. Голова
не болела, только кружилась, да мутило.
- Которую тебе неделю назад сдали, - спокойно сказал жилистый, и в
этом спокойствии читалась угроза. Этот был не из тех, кто красуется перед
поверженным противником, изображая из себя невесть что. - Портрет
Кустодиева.
- Кого портрет? - еле шевеля губами произнес Лабаз. И опять все
взорвалось звездами. Врезали ему по зубам, и в рту появился привкус крови.
- На антресолях, - прошептал еле слышно Лабаз. - Пакет. За
коробками... Берите и проваливайте.
Опять получил по зубам. Бил широкоплечий - бил сильно и безжалостно.
А жилистый взял его за подбородок и посмотрел в глаза. И тут Лабаз
похолодел, да так и остался скованным холодом и безнадегой. Он увидел в
этих холодных, как у крокодила, глазах свой приговор.
- Э, бродяги, не убивайте, - произнес он слабо и неуверенно.
"Бродяга" - это не оскорбительно, а ласково, так зовут воров на зоне.
- Не бойся, - хмыкнул жилистый.
- Разборов не будет, - пытался убедить их Лабаз, понимая, что все
бесполезно. - Я все забуду. Мне эта картина на хрен не нужна.
- Еще бабки есть? - спросил жилистый.
- Под паркетом, - с готовностью выдал Лабаз. - Восемь тысяч "зелени".
- Это все?
- Все.
- Ну что ж. Тоже не валяются.
Широкоплечий вытащил, с антресолей пакет с картиной. Развернул его. И
кивнул:
- Он!
- Не убивайте, братки, - заныл Лабаз. - Пожалуйста.