"Пэм Муньос Райан. Эсперанса " - читать интересную книгу автора

незнакомца, и поэтому заявила:
- Я выйду замуж за Мигеля!
Мама рассмеялась:
- Ты передумаешь, когда подрастешь.
- Нет, не передумаю, - сказала Эсперанса.
Но теперь, став девушкой, она понимала, что Мигель был сыном
управляющего, а она - дочерью владельца ранчо, они стояли на разных берегах
реки. Как-то, заважничав, Эсперанса рассказала это Мигелю. С тех пор они
обменялись только парой слов. Когда они случайно встречались, он кивал и
вежливо говорил: "Mi reina, моя королева", - и больше ни слова. Он теперь не
дразнил ее, не смеялся, и они перестали болтать обо всем подряд. Эсперанса
делала вид, что ей все равно, но втайне горько сожалела, что рассказала ему
о реке, которая их разделяет.
Не на шутку встревоженная, мама то и дело подходила к окну. Каждый ее
шаг по выложенному плиткой полу отдавался гулким звуком.
Гортензия зажгла лампы.
Шло время. Минуты складывались в часы.
- Я слышу всадников! - воскликнула мама и побежала к двери.
Но это оказались всего лишь тио Луис и тио Марко, папины сводные
братья. Дядя Луис занимал пост президента банка, а дядя Марко - мэра города.
Но Эсперансу не волновало положение этих родственников - она их не любила.
Они были слишком серьезными, слишком мрачными и очень уж важничали. Дядя
Луис был старшим, а дядя Марко, который был на несколько лет моложе и не так
умен, всегда следовал за братом, как ун бурро, осел, и во всем его слушался,
даром что мэр. Оба они были высокими и тощими, с крошечными усиками и седыми
бородками на самых кончиках подбородков. Эсперанса чувствовала, что и мама
их не любит, хотя она всегда проявляла к ним почтение - ведь они были частью
папиной семьи. Мама даже устраивала приемы для дяди Марко, когда тот
баллотировался в мэры.
Братья были холостяками. Папа объяснял это тем, что они любили деньги и
власть больше, чем людей, а Эсперанса думала, что никто не хотел таких
мужей, потому что они похожи на двух отощавших козлов.
- Рамона, - сказал дядя Луис. - У нас плохие новости. Один пастух
принес нам это.
Он протянул маме папину серебряную пряжку от ремня - другой такой не
существовало, потому что на ней было выгравировано клеймо ранчо.
Мамино лицо побелело. Она осмотрела пряжку со всех сторон.
- Это еще ничего не значит, - сказала она. Затем, не обращая на них
внимания, повернулась к окну и снова принялась ходить взад-вперед, все еще
сжимая в руке пряжку.
- Мы подождем здесь, вдруг понадобится помощь, - сказал дядя Луис.
Проходя мимо Эсперансы, он похлопал ее по плечу и слегка приобнял.
Эсперанса уставилась на него. За всю свою жизнь она не помнила, чтобы
он к ней прикасался. Дяди Эсперансы были не такими, как у ее друзей. Они
никогда с ней не разговаривали, никогда не играли, даже не дразнили. По
правде говоря, они вели себя так, как будто ее не существовало вовсе.
Поэтому внезапная ласка дяди Луиса заставила ее содрогнуться от страха за
отца.
Абуэлита и Гортензия начали зажигать свечи и молиться за благополучное
возвращение мужчин домой. Мама не сводила глаз с окна, скрестив руки на