"Борис Петрович Ряховский. Тополиная Роща (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Т О П О Л И Н А Я  Р О Щ А

Поселок Тополиная Роща заложил Федот Первушин, мой дед. В казахские
степи Федот попал с обозом переселенцев, ехали к киргизам, так звали
степняков в те времена. Ехали с отцом в края, где земля не пахана, не
меряна.
Отец умер в дороге. Федот недолго ехал с обозом: оставили его в
саманном городишке, бывшем когда-то крепостцой на степной границе
Российской империи, а к началу нынешнего века забытом и богом и
губернатором. Мужики сказали Федоту: "Не успеть тебе, парень, за нами...
без лошади-то".
Федот упрашивал его не бросать - ведь как в степи без колодезника? Он
умеет и воду найти под землей, и колодец выкопает. Мужики отворачивались:
"Отец твой был колодезник, а ты ишшо так... гоношишься".
Федот отправился на нефтепромыслы. Взяли его на тартание - поставили
к вороту. Желонка, длинное ведро, которым черпали нефть из земли, во снах
наползала на Федота, как черный блестящий жук.


Здесь, на промыслах, Федот посватался; ему шел восемнадцатый год.
Семья невесты приехала сюда за счастьем с Украины. Их саманушка в пыльном,
засыпанном золой поселке выделялась опрятностью: побелена, обсажена
мальвами. Свадьбу назначили на лето - жить молодым было негде.
В ту зиму после оттепелей мороз схватил снега, в степи начался падеж
скота, степняки бежали толпами на промыслы. Детей тащили на шкурах, на
кошмах, впрягшись в ремни. В одну землянку набивалось по тридцать человек.
Варили кожи, кости. Днями сидели вокруг котла, хлебали пустую воду.
Беженцы занесли из степи оспу.
Те, у кого были кони, бросились к тракту. Федота, как и прочую
бедноту, держали в поселке зарядившие метели. Наконец он решился, с вечера
увязал пожитки на салазках. А утром проснулся разбитый, с болями в крестце
и понял, что опоздал с бегством.
Через день вся землянка лежала в жару.
Родители невесты умерли, и невеста Федота умерла, а к нему в землянку
прибрела младшая сестра невесты. Она и стала в будущем нашей бабушкой.
Для моих деда и бабушки воспоминания о промысле были ужасом их жизни.
В нашей семье до сих пор в ходу речения вроде "грязь, как на промыслах"
или "в куче, как на промыслах". Мы переняли их от бабушки, а от нас - наши
дети, вовсе уж не зная об их происхождении.
Бывало, присев возле печной дверцы, Федот мечтал. Он уж поднялся,
ходил по стенке, силился помогать другим. Землянка была набита умирающими,
хрипящими людьми.
В этих мечтаниях у огня вставала полная солнца степь и речка,
играющая на перекате. Федот поднимался с тряпкой в руках, оголенных по
локоть, красных от холодной воды, оттирал нары или брел в угол на стон:
"Су... су" - воды, воды.
Однажды Федот привязывал руки казаху по имени Жуматай, чтобы тот не
сдирал корок с подсыхающих гнойных пузырьков, и услышал от него об урочище
Акылды. Там речка, место прикрыто горой, а у ее подошвы хорошая трава.