"Татьяна Рябинина. Приют Одинокого Слона" - читать интересную книгу автора

Немного узкое, вытянутое лицо с высоким лбом. Большие, широко
расставленные светло-карие глаза в длинных пушистых ресницах. Безупречно
прямой нос. Высокие скулы и слегка впалые щеки. Четко очерченные губы. Все
это было правильно и завершено, что называется, не прибавить и не убавить.
Даже маленькое, с двумя волосками родимое пятно на левой щеке смотрелось
совершенно органично. "Это у тебя породистая бородавка, - смеялась Оксана. -
Как у чистокровной овчарки".
Снова сев за стол, Вадим скосил глаза в сторону факса. Бумажный
рулончик мозолил глаза и вообще вел себя, как больная совесть. "Не хочу
ничего знать!" - Вадим отвернулся, попытался было еще раз вчитаться в
спорный договор, но через пару минут плюнул и, резко дернув, оторвал
вылезший из факса лист.
Сверху красовалась веселенькая картинка, видимо, открытка,
отсканированная или переснятая на ксероксе. Огромная рыбина в поварском
колпаке, зажав плавниками нож и вилку, плясала на хвосте в середке круглого
блюда. Вокруг падали снежинки и вились затейливые буковки: "Vesele Vanoce a
st'astny Novy rok!"
Почти все понятно. "Счастливый новый..." "Рок" по-чешски,
кажется, "год"? Стало быть, "Счастливого нового года". А в начале?
"Веселое..." Похоже, Рождество. Понятно, "Веселого Рождества и счастливого
нового года!"
Решив эту лингвистическую задачку, Вадим попытался
переключиться на рукописный текст. К счастью, исполненный по-русски. Он знал
с грехом пополам немецкий и десятка три самых общеупотребительных английских
слов вроде "yes", "internet" и "fuck". Каждый год планировал записаться на
какие-нибудь курсы, но куда ведут благие намерения - всем известно. А между
тем, сколько изумительных дел проплыло мимо исключительно по причине
незнания им, Вадимом Садовским, английского языка. Мимо него - и прямо к
Верочке Лугановой, которая инглиш знала, наверно, лучше, чем русский.
Вадим поймал себя на том, что вместо чтения факса думает черт
знает о чем. Как будто ему не хочется его читать. А ведь и правда не
хочется. Он рассматривал рыбину и прикидывал, какой она национальности:
чешской или словацкой? Чешской, наверно. Насколько ему было известно, у
чехов на рождественском столе обязательно должен быть карп. А у словаков?
Наконец Вадим обругал себя придурком и опустил глаза на
строчки, написанные хорошо знакомым почерком.
"Привет, Вадька! - начало было жирно подчеркнуто. - Предлагаю
мировую. Признаю, что я свинья и что на редкость гадко поступил со всеми: с
тобой, с Ксюхой, с Одинцовыми, не говоря уже о Максе и Лоре. Хочу хоть
как-то загладить свою вину и искупить ошибки. Нет, исправить ошибки и
искупить вину. А еще - восстановить наши дружеские отношения. Надеюсь, что
это еще не поздно сделать. Приглашаю вас всех в Чехию. Все, кроме билетов,
за мой счет. Встретим католическое Рождество в Праге, а Новый год и
православное Рождество - в горах. Я купил там домик. Будем кататься на
лыжах, пить у камина грог и глинтвейн. Буду встречать вас в аэропорту 24
декабря. Если не сможете или не захотите - номер телефона внизу, позвони.
Гена. P.S. Говорят, скоро безвизовый режим накроется медным тазом. Не
упускайте такую возможность".
Первой реакцией Вадима было выругаться и выкинуть факс в
корзину. Он сделал и то, и другое, но призадумался. Вообще-то, по большому