"Иванна Рут. Тень хранителя" - читать интересную книгу автора

Иванна Рут

ТЕНЬ ХРАНИТЕЛЯ

╔═════════════════════════════════════════════════════════════════════════╗
║ Сб. "Оборотень" - Алма-Ата, "Гылым", 1991. 128 с. ║
║ ISBN 5-628-01226-2 ║
║ OCR and spellcheck by Andy Kay, 11 September 2001 ║
╚═════════════════════════════════════════════════════════════════════════╝

Вот ветка музыки. Она завянет в полночь.
Я буду слушать сказки хвойных чудищ.
Смотреть кино нахохленных теней
и добрую придумывать судьбу.
Соседка Вика будет долго в темень
вытряхивать с балкона покрывало, -
пыль прилетит ко мне, а кос очески
повиснут у окна на бузине.
Я промолчу... Пусть светят, как созвездье,
хоть волосы соседки Вероники,
а пепел ее горьких папирос
печальную рассказывает повесть.
Вот ветка музыки! Вот всемогущий жезл
Владыки Жизни, королевство дум,
напиток ночи мутный, как из яблок.
Сочится ночь. Я пью ее по капле.

Мезин, усмехнувшись, дочитал каракули на белом листе бумаги, и легкая
тень смуты прокатилась в нем, чуть заметно тронув кончики губ. Стихотворение
было написано Мезиным всего месяц назад, но, казалось, целая вечность
отделяла вчерашнего нищего мальчика-поэта от сегодняшнего Мезина,
миллионера, хозяина и прожигателя жизни с холодными глазами циника. Он не
знал, какой ему нравился больше - недавний нищий и голодный или нынешний,
блестящий и сытый до тошноты в горле.
Не было никакой соседки Вероники, которую он воспел в своих последних
элегических строчках. Были две толстушкиквартирантки, попросившиеся на лето
на мансарду его большого, стоящего на отшибе у реки особняка, который он
называл дачей. Они ушли месяц назад вместе с его отъездом. Видимо, не
выдержали от скуки до возвращения хозяина.
Да и по ночам здесь было, действительно, страшновато. Глухой черный лес,
стеной подступающий к дому, неведомые звуки окраины, хвойные, кажущиеся
чудищами старые громады деревьев с мятущимися тенями вокруг,
Раньше он любил бабкин дом. Даже после ее смерти его тянуло сюда в минуты
творческих озарений, а теперь хотелось просто скрыться здесь от самого себя.
"Голова до прелести пуста", - снова усмехнулся Мезин, с презрением
подпалив стихи и не без тщеславия отмечая, однако, аромат очарования далеко
не бесталанно запечатленных чувств.
Он поймал себя на мысли, что с наслаждением убивает в себе вчерашнего
трепетного юношу, обивавшего пороги издательств в неизбывной мечте вспыхнуть
синей звездой на фоне отечественной литературы. Теперь все это казалось