"Эрик Френк Рассел. Война с невидимым врагом (fb2)" - читать интересную книгу автора (Рассел Эрик Френк)

9

Ночное небо легло над городом, уличные фонари замерцали своим теплым светом, витрины магазинов ярко осветились. Это был его город, но он не шел домой: если кто-нибудь хочет встретить его, то именно дома он его и ждет, сидит и наблюдает, когда заблудшая овца вернется в стадо. Ну, они могут сидеть там, пока не пустят корни. У него еще нет никакого желания, чтобы его повязали. Что ему было больше всего надо — так это время, достаточно времени, чтобы побродить вокруг, выбрать себе цель и нанести по ней сокрушающий удар.

Он продвигался по городу быстро, но осторожно. Сотни людей, некоторые из них — служащие института, жили вокруг и хорошо знали его в лицо. Ему совершенно не хотелось, чтобы его кто-нибудь увидел, еще меньше ему хотелось, чтобы кто-нибудь с ним заговорил. Чем меньше другие будут знать о его возвращении, тем лучше. Избегая хорошо освещенных улиц и улиц с крупными магазинами, он зашел только в маленький магазинчик, чтобы купить себе расческу, зубную пасту и бритву. Его путешествие закончилось в мотеле на окраине города, далеко от его дома.

Там он привел себя в порядок и поел. Какое-то время его снедал соблазн позвонить Дороти и договориться с ней о встрече где-нибудь в кафе на краю города или в каком-нибудь укромном месте. Но детям скоро надо будет ложиться спать, и ей тогда придется искать кого-нибудь из соседей, чтобы посидеть с ними. Лучше, когда дети будут в школе. А пока ему следует позвонить Хендерсону, если тот, конечно, еще в Лейксайде. Он набрал номер, и Хендерсон ответил.

— Ты все еще там? — спросил Брансон. — Я думал, ты уже уехал.

— Поеду завтра, — сообщил Хендерсон. — Старик Элди приглядит за магазином, и от этого он в восторге. Ну, а ты связался… сам знаешь, с кем?

— Да. Они ничего не делают.

— Что ты имеешь в виду?

— Они ничего об этом не знают, и это вполне определенно.

Но Хендерсон был скептиком:

— Если они и знают что-нибудь, то совсем не обязательно, чтобы они признались в этом первому попавшемуся голосу по телефону. Более вероятно, что они постарались бы тебя прихватить. Ты дал им достаточно времени на это?

— Нет.

— Тогда ничего нельзя гарантировать.

— Мне совершенно не надо было давать им время. Они совершенно не собирались меня прихватывать.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что они даже не сделали попытки затянуть разговор, — объяснил Брансон. — Более того, я предложил приехать к ним, а они стали меня от этого отговаривать. Сказали, что это будет пустой тратой времени. Они небыли заинтересованы даже увидеть меня, не то что схватить. Я говорю тебе, Хени, все это дело — фикция, и я собираюсь действовать, полностью исходя из этого предположения.

— Что ты имеешь в виду? Ты собираешься вернуться в институт?

— Нет. Пока нет.

— Тогда как?

— Поболтаться вокруг и посовать нос в разные дыры. По крайней мере, я попробую. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.

— У тебя есть ниточка, за которую стоит потянуть?

— Может быть, я еще в этом не уверен. — Брансон нахмурился и продолжал: — Если проверка покажет, что твои опасения беспочвенны, советую тебе подумать об обстоятельствах, при которых все это началось. Ты должен вспомнить людей, с которых все это началось. Ты должен вспомнить свидетелей событий. И их-то ты и должен подозревать. Понял, что я хочу сказать?

— Брансон, — сказал Хендерсон, ничуть не зажигаясь полученными советами, — ты можешь попытать свои шансы как частный детектив, но я свои испытывать в этой области не собираюсь. Я не подхожу для такой работы ни по образованию, ни по наклонностям.

— Равно как и я, но это меня не останавливает. Никогда не узнаешь, что ты можешь сделать, пока не попробуешь.

— Ну, делай по-своему.

— Так и делаю. Я уже устал делать что-то по чужому желанию, — он сжал кулак и уставился на него, как будто это был какой-то символ. — Хени, если ты выяснишь, что ты чист, ради всего святого, не успокаивайся на этом, не впадай в спячку ленивой счастливой собаки. Возвращайся и присоединяйся ко мне. Возможно, что нас приговорили к этому одни и те же люди. Ты можешь узнать одних, я — других. Мы можем помочь друг другу прихватить их.

— Я еще ни в чем не убедил себя, — возразил Хендерсон, инстинктивно продолжая сопротивляться песне «вернись, я все прощу». — Ты все проверил и жаждешь крови. Я еще только собираюсь проверить и надеюсь на избавление. В данный момент у нас разные позиции. Возможно, через несколько дней я тоже встану на твою позицию. Возможно, я тогда для чего-нибудь созрею и решу, что мне делать.

— Тебя нельзя будет назвать человеком, если ты после всего этого не захочешь посадить этих типов на электрический стул, — взорвался Брансон. — И тебе не надо искать помощника, я согласен быть им. И ты для меня должен быть согласен на то же самое.

— Я сообщу тебе, как у меня пойдут дела, — пообещал Хендерсон.

— Удачи тебе.

Закончив разговор, Брансон взял у клерка телефонный справочник и начал изучать его, страницу за страницей, строчку за строчкой. Время от времени он делал какие-то выписки на листке бумаги.

Он закончил свою работу, и у него на руках оказался короткий список адресов и телефонов нескольких адвокатских контор, нескольких психиатров, агентств, четырех компаний по транспортным средствам и нескольких дешевых забегаловок, в которые он раньше никогда не заходил. Большинство из этих данных могут никогда и не понадобиться, но иметь их под рукой было очень удобно. Запихав список в бумажник, он начал приготовления ко сну. Его сон в эту ночь был глубоким и спокойным.

Утром в девять тридцать, предположив, что Дороти уже вернулась домой, проводив детей в школу, он позвонил. Он был очень осторожен, организуя эту встречу: мало ли кто подслушивает телефон и рад бы узнать о встрече, поэтому он должен был назначить свидание так, чтобы это поняла только она.

— Слушай, дорогая, это срочно, и я не могу попусту тратить слова. Так что давай поговорим быстренько, ладно? Можешь ты со мной позавтракать около половины первого?

— Конечно, Рич, я вполне…

— Помнишь то место, где ты потеряла свою серебряную пудреницу, а потом ее нашла? Я буду тебя ждать там.

— Хорошо, но почему?..

Он повесил трубку, когда она еще говорила. Несомненно, это ее очень обидело, но другого выхода не было. Рирдон и те, кто стоит за ним, имеют полную возможность подслушивать телефонные разговоры и, несомненно, делают это, если считают полезным. Краткость и неопределенность были единственной защитой от этого.

В десять он околачивался около ворот транспортной компании. Это был промышленный район, вдоль широкой дороги которого стояли фабрики, заводы и склады. Движение здесь было не таким интенсивным, как в центре города, по дороге проезжали только груженые грузовики. Прохожих тоже было очень мало. Раздраженный, он прогуливался вдоль ворот взад и вперед около полутора часа, за это время только один грузовик въехал в ворота и ни одного не выехало. Он внимательно рассмотрел шофера и его напарника. Оба они были ему совершенно незнакомы.

Сразу же за воротами были весы для автомашин и рядом с ними стояла будка, в которой сидел мужчина. Мужчина что-то записывал, когда проезжала мимо машина, а потом, продолжал скучающе смотреть в окно будки. Он заметил, что Брансон постоянно маячит перед воротами, и стал с любопытством наблюдать за ним. В конце концов он вылез из своей будки, подошел к воротам и сказал:

— Ждете кого-нибудь, мистер?

— Ищу знакомых, — лаконично ответил Брансон.

— Они заставляют себя ждать, не так ли? Скажите, как их зовут, и я передам им, что вы здесь их ждете.

— К сожалению, не могу. Я знаю их только в лицо.

— Это хуже, — заметил мужчина. В будке зазвонил телефон.

— Подождите немного, — сказал мужчина и пошел к будке.

Он снял трубку, посмотрел что-то в своей тетрадке, передал какие-то сведения и вернулся к воротам.

— Я могу описать их, — предложил Брансон без всякой надежды.

— Нет, это не поможет. Я так не умею. Я не узнаю свою тетю Марту, если вы даже нарисуете ее маслом.

— А может быть, я смогу так, что вы поймете?

— Нет, не получится, — он почесал свою лохматую голову, раздумывая над возникшей проблемой, затем показал рукой через двор. — Вот что я вам скажу: идите вон туда, в контору, и спросите там Ричардса. Он знает всех служащих так же хорошо, как свое лицо. Должен знать: он их нанимает и увольняет.

Брансон поспешил через двор, вошел в контору и обратился к девушке, сидящей за барьерчиком:

— Могу я переговорить с мистером Ричардсом? Она холодно, оценивающе его оглядела.

— Вам нужна работа?

— Нет, — ответил Брансон, несколько шокированный, — мне нужна кое-какая информация.

Ричардс вышел через несколько минут. Это был мужчина с тонкими чертами лица и холодным взглядом. В его голосе была вежливость, которая давалась ему с видимым усилием.

— Чем могу помочь?

— Я пытаюсь найти двух водителей.

— Зачем? — Э…

— Зачем вам они нужны? Что, они натворили что-нибудь? И вообще, кто вы такой? Вы из полиции или расследуете страховки?

— Мне кажется, вы сразу же ожидаете худшего, — попытался улыбнуться Брансон. — Видно, с этой шоферней много возни.

— Это уж мое дело. А вот в чем ваше дело? Брансон сказал ему полуправду:

— Я служащий министерства обороны, — и он протянул Ричардсу свой пропуск, который тот изучил с большим вниманием и уважением.

— У меня есть основания считать, что двое ваших шоферов располагают информацией, которая может заинтересовать наш отдел. Если я найду их, я бы хотел задать им несколько вопросов.

Удовлетворенный таким оборотом дела, Ричардс сказал уже более доброжелательно:

— Как их имена?

— Я не знаю. Я могу дать их словесный потрет. Ваш служащий у ворот сказал мне, что вы сможете их узнать по словесному портрету.

— Хорошо, я попробую. И как же они выглядят? Брансон дал словесные описания обоих шоферов, которые болтали в буфете. Он даже подумал, что ему очень удались эти портреты с мельчайшими деталями. Когда он кончил, Ричардс сказал:

— У нас сорок восемь шоферов, разъезжающих по всей стране. Под ваше описание подходят более или менее около двадцати из них. Некоторые из них вернутся через пару дней, другие — через пару недель. Если вы захотите их всех увидеть, вам придется ждать довольно долго.

— Плохо, — заметил Брансон разочарованно.

— Вы уверены, что они работают в нашей компании?

— Я не знаю, где они работают.

— Святой Боже! — недоверчиво уставился на него Ричардс. — Какие знаки они носили на фуражках или на нагрудных карманах?

— Не знаю.

— Хорошо, на каких марках автомашин они были? Какого цвета были грузовики, какие на них были написаны буквы, какие знаки?

— Не знаю. Когда я их видел, они были без машин, и, очевидно, ждали поезда на железнодорожной станции.

— Господи, — Ричардс молитвенно взглянул на небеса, — позвольте мне вам кое-что сказать. Обычные шофера грузовиков не пользуются поездами, разве что только их повезут в крематорий. Они отвозят груз и привозят груз обратно, если могут себе найти фрахт. Если не могут, то возвращаются домой порожняком. Так что те, о ком вы говорите, были скорее всего перегонщиками.

— ?

— Перегонщиками грузовиков, — объяснил Ричардс с подчеркнутым терпением. — Они берут груз и доставляют его куда-нибудь вместе с грузовиком. А дальнейшие указания они получают там. Или им там дают новый грузовик с грузом, который они перегоняют в новое место, либо им говорят, куда надо ехать и получать новый грузовик с грузом, и тогда они пользуются автобусом или поездом. И так далее, и так далее. Их также используют как подменных шоферов: они заменяют шоферов, которые в отпуске или болеют. Это цыгане, настоящие кочевники. Сегодня — здесь, а завтра Бог знает где еще!

— Понятно, — сказал Брансон, понимая, что детектив из него получился более чем слабый.

— Дело в том, что перегонщиков нанимают крупные фирмы, разбросанные по всей стране. А не такие маленькие компании, как те четыре, которые находятся в нашем городе. Таких фирм по всей стране всего лишь дюжина, и каждая имеет более сотни шоферов. Ваше описание может подойти к сотне шоферов, которые находятся в данный момент в любом месте от Северного Полюса до Южного, — он беспомощно развел руками. — Искать их — хуже, чем двух определенных блох в собачьей будке. Я бы на вашем месте это бросил: жизнь слишком коротка.

— Понятно, — сказал Брансон. — К этому стоит прислушаться. Большое спасибо за то, что вы мне рассказали. Учиться никогда не поздно.

— Не стоит благодарности, — ответил Ричардс, провожая Брансона глазами. — Да, вот что. Я только что об этом подумал: перегонщики не могли ждать поезда на нашей станции.

— Почему нет?

— Они никогда сюда не заезжают. Здесь нет для них никакой базы.

Брансон переварил и это:

— Значит, они были не теми, кем казались, а? Но я их сам видел: они выглядели, как обычные шоферы.

— В наши дни можно встретить человека, который выглядит как Наполеон, но он не Наполеон.

Брансон вернулся к барьерчику, перегнулся через него и, пожав Ричардсу руку, сказал:

— Вы победили.

Он вышел, поспешно пересек двор и подошел к воротам. Сторож вылез из своей будки и поинтересовался:

— Успешно, мистер?

— Нет, — ответил Брансон. — Их вчера повесили. Справедливость восторжествовала!

Он ушел, не дав возможности для дальнейших вопросов. Сторож стоял, как пораженный громом, потом бросился в будку и схватился за телефон.

— Кого там повесили? Или этот парень сумасшедший?

— Тебе платят за то, чтобы ты держал их снаружи, а не проводил внутрь. Проснись, Свинни!

Точно зная из своего опыта, каким будет маршрут Дороти, Брансон встал в конце небольшой стоянки для автомашин и наблюдал за ее приездом. Примерно за пять минут до назначенного времени она въехала на стоянку, ловко поставила машину на свободное место, вышла из нее и закрыла дверцу. Задержавшись только для того, чтобы уплатить за стоянку, она вышла на улицу и поспешила вдоль. Бе сумка висела у нее под правой рукой, хорошо знакомый для него чемоданчик она несла в левой руке. Она шла довольно быстро, демонстрируя свои стройные ноги, на которые некоторые мужчины бросали восхищенные взгляды.

К стоянке подъехала еще одна машина и встала неподалеку от машины Дороти. Из нее вылезли двое мужчин, заплатили за стоянку и повернули направо. Они шли неторопливым шагом всего в ста ярдах за Дороти. Несколько дней назад Брансон бы с большим подозрением отнесся к этой паре, но сейчас, по его мнению, мужчины были слишком седые и пожилые, чтобы играть в Шерлоков Холмсов. Но все равно он осторожно направился за ними, следя в то же время, не появятся ли другие сопровождающие, которых могла привести за собой Дороти.

Вскоре пожилые мужчины свернули в какое-то учреждение и пропіли внутрь через крутящиеся двери. Дороти продолжала идти впереди, иногда замедляя шаги перед интересующими ее витринами. Постоянно оглядывая улицу вокруг, Брансон пришел к выводу, что слежки за Дороти нет. Он обратил внимание только на двух случайных прохожих, идущих в том же направлении. Обращать внимание на проходящий мимо транспорт он не догадался.

Дороти подошла к небольшому ресторанчику, где несколько лет назад оставила серебряную пудреницу, а потом вернулась и нашла ее. Она вошла туда как раз вовремя. Двигаясь по противоположной стороне, Брансон прошел дальше более ста ярдов, затем перешел дорогу и вернулся. Но он не заметил никого, кого бы ввел в растерянность этот его маневр. Насколько он мог судить, все было спокойно. Он вошел в ресторанчик и нашел Дороти сидящей за уединенным столиком для двоих.

— Привет, милашка, — сказал он, вешая шляпу на ближайшую вешалку и садясь на стул напротив.

— Привет, милочек, — ответила она. — Ты так в своем костюме и спишь?

Инстинктивно разгладив рукава, он возразил:

— Он не так уж измят.

— А в чем же ты спишь? — продолжала она с подозрительной любезностью.

— Я сплю в кроватях, — ответил он. — Послушай, я встретился с тобой не для того, чтобы…

Он замер на полуслове, когда увидел, как она наклонилась и, достав из-под стола, поставила на него чемоданчик. Это был чемоданчик, который он оставил в поезде, во время бегства от Рирдона. Он мрачно уставился на чемодан.

— Где ты его взяла?

— Высокий темный незнакомец пришел к нам, постучал в дверь и отдал мне его.

— Он не сказал, как его зовут?

— Сказал: Рирдон. И я, естественно, хочу знать, как он попал к нему и как ты обходишься без своих бритвенных принадлежностей и без одежды для сна.

— Если уж тебя это так интересует, я сплю в подштанниках. Что он тебе сказал?

— Он сказал, что ты отпускаешь бороду и предпочитаешь спать голым, а причины всего этого он просто не знает. Если я не буду задавать вопросов, то и не услышу лжи, а он не хочет быть виновником возможного развода.

— Верь ему больше, — заметил Брансон. — Он хотел разозлить тебя. Без всякого сомнения, он решил, что если разозлит тебя, ты быстрее согласишься ему помочь. Он, конечно, задал тебе вагон вопросов на тему: когда ты обо мне что-либо слышала и где я нахожусь, и что я делаю и так далее.

— Он задал несколько вопросов. Но в конце концов, я ему ничего не сказала. Да я и не могла ему ничего сказать при всем желании. Слушай, Рич, что происходит?

— Я бы очень хотел рассказать тебе все, но пока не могу этого сделать. Пока нет. Когда это кончится, власти могут захотеть оставить все в тайне. Ты знаешь, что они могут сделать с людьми, которые разговаривают слишком много.

— Да, конечно.

— Пока я могу сказать тебе одно: все это очень секретно. Это напрямую касается меня и это-то так меня и беспокоило перед отъездом. С тех пор я узнал, что это касается не только меня, но и многих других. Я также выяснил, что это не так уж серьезно, как мне казалось вначале.

— Это успокаивает, — сказала она с явным облегчением.

— Успокаивает, но только наполовину. По причинам, которые я не могу объяснить тебе, это надо довести до удовлетворительного конца — он хотел объяснить ей хотя бы часть, не раскрывая всей сущности. — Это как больной зуб.

Ты можешь положить в него ватку с каплями, и он перестанет так болеть. Но это полумера. На самом деле надо просто вырвать его.

— Тебе самому?

— Я один из тех, кто от этого страдает. И я считаю, что должен что-то по этому поводу сделать, если получится.

— О каких страданиях ты говоришь? А что власти? Не могут они помочь?

— Им пока до этого не дотянуться. К тому же, они не понимают, что происходит. Я нашел… — он заметил ее предупреждающий взгляд, взглянул и увидел, что рядом с ним молча стоит официант.

Взяв у официанта меню, он обсудил его с Дороти и сделал заказ. Официант ушел, и Брансон продолжил:

— Я нашел одного парня, который может захотеть помочь. Это — Хендерсон, баллистик из красного отдела. Ты помнишь его?

— По-моему, нет, — призналась она, немного подумав.

— Такой крупный мужчина, с небольшим брюшком, лысеющий на макушке, в таких очках без оправы. Ты видела его несколько месяцев назад.

— Все равно, не могу вспомнить. Наверное, он не очень-то производит впечатление.

— Это так, да он никогда и не стремился к этому. Он не из тех, на кого женщины обращают внимание.

— Хочешь сказать, что он очень замкнут?

— Пусть будет так, — он изобразил физиономию, которая вызвала у нее улыбку. — Хендерсон может позвонить в любую минуту. Меня не будет дома еще несколько дней, но пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины для этого.

— Об этом говорил и тот тип, Рирдон.

— Чертов Рирдон! Теперь слушай, если этот парень Хендерсон позвонит, скажи ему, что я на работе и со мной нет связи, и спроси у него, что мне передать. Если ему надо, чтобы я позвонил, спроси у него, куда: в магазин или по какому-нибудь другому номеру. Все понятно?

— Я справлюсь. Искусство брака и состоит в том, чтобы уметь управляться.

— И еще… Если кто-нибудь — Рирдон, или тот здоровый иностранец, или еще кто-нибудь придет к тебе и начнет донимать тебя вопросами, ты ничего не знаешь, понятно? Ты не слышала о Хендерсоне, даже если ты только что разговаривала с ним по телефону. И не обращай внимания, кто спрашивает: репортер, агент ФБР, сам маршал в полной форме — ты все равно ничего не знаешь. Ладно?

— Хорошо, — согласилась она. — Но могу я узнать, кто такой Рирдон?

— Офицер разведки.

На ее лице выразилось удивление и озадаченность:

— Тогда это явно его работа, а не твоя… Он оборвал ее:

— Первое: страдания обучают, а он не страдает и вряд ли сможет понять психологию тех, кто страдает. Второе: есть разные мнения, из чего состоит разведка. И третье: он обучен иметь дело с обычными вещами и пользоваться обычными методами. Я не хочу, чтобы он путался у меня под ногами и предлагал мне свои методы: достаточно правил, которые я выполняю в институте, чтобы подчиняться каким-то еще и вне.

— Хорошо, если он покажется у нас, я буду разговаривать с ним с широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.

— Так и сделай. Его, конечно, не проведешь, но и узнать от тебя он ничего не должен.

Им подали заказ. Во время еды они вели пустую беседу, но за кофе Брансон опять вернулся к беспокоившему его вопросу.

— Еще одна вещь: этого верзилу, которого ты определила как иностранца, я видел. Но я бы хотел, чтобы ты его мне описала еще раз. Разные люди видят по-разному, и ты можешь дать мне дополнительные детали, которые мне пригодятся.

Дороти сделала то, что он просил, и еще раз доказала, что очень наблюдательна. В дополнение к тому описанию, которое помнил Брансон, она добавила маленький белый шрам, длиной с дюйм, расположенный по диагонали с правой стороны его верхней губы. У него есть привычка морщить губы после того, как он задаст вопрос, и тогда шрам особенно выделяется. Кроме этого, она ничего существенного не добавила к тому, что помнил Брансон. И еще ей показалось, будто этого человека очень трудно вывести из себя, но если уж выведешь, то успокоить его будет нелегко.

— Мне кажется, — сказала она, — что этот человек хладнокровно может вынести очень многое, но если уж его выведешь из себя, то он сам не будет знать, как остановиться!

— Он вел себя с тобой грубо?

— Нет, нет, он был сама вежливость.

— Хм, — сказал он и начал в задумчивости постукивать пальцами по крышке стола. Официант неправильно понял этот жест и принес счет. Брансон заплатил по счету и, когда официант отошел, спросил Дороти:

— Ты не замечала, что в последние дни за тобой кто-то следит?

— Нет, Рич, не замечала. Ты думаешь, такое возможно?

— Возможно. Любой, кто хочет выяснить, где я, будет держать тебя в поле зрения.

— Да, наверное.

— Отныне постарайся заметить, не околачивается ли кто-нибудь около дома. Если ты заметишь, что кто-то все время топчется там, то не беспокойся. Но постарайся рассмотреть его так, чтобы ты мне при встрече могла подробно его описать. Возможно, я смогу уцепиться за эту ниточку.

— А что если это просто другой офицер?

— Да, вполне возможно, что он будет из конторы Рирдона. Но вполне возможно, что он будет из совершенно другой компании, и тогда он тот, кого я ищу, — он встал и взял свою шляпу. — Скажи детям, что я скоро вернусь. Я позвоню тебе завтра вечером, когда дети лягут спать.

— Хорошо, — сказала она, собрала вещи и вышла вместе с ним. На улице она спросила: — Тебе нужна машина? Может быть, тебя куда-нибудь подвезти?

— Я лучше обойдусь без нее. Слишком много народу знает ее номер. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем возвращении в город.

Она положила руку ему на плечо:

— Рич, ты уверен, что знаешь, что делаешь?

— Нет. Я как слепой, идущий наощупь и старающийся положить руку на что-нибудь, что стоит схватить, — он посмотрел на нее, стараясь успокоить ее взглядом. — Я могу ничего не добиться, но если так случится, не буду считать, что это произошло из-за моей пассивности.

— Представляю, как ты себя чувствуешь.

С деланной улыбкой она направилась к автомобильной стоянке.

Брансон проводил ее взглядом, пока она не скрылась из глаз, потом остановил такси и направился к конторе другой транспортной компании. Он не возлагал надежд на этот визит, но ему нужно было получить подтверждение словам Ричардса.

Там ему сказали:

— Слушайте, мистер, без имен и фотографий у вас такие же шансы найти этих парней, как выпить с Тутанхамоном. Они могут быть кем угодно и находиться где угодно. Что вы хотите, чтобы мы сделали?

Он вышел оттуда в полной уверенности, что этот путь бесполезен. Итак, ему надо искать другой путь. Он признает себя побежденным только тогда, когда перепробует каждую возможность, и не раньше.

Бродя по боковым улочкам, он перебирал в голове всевозможные варианты поиска этих шоферов. В итоге он смог придумать только одно место, где можно попробовать их найти: это станция и особенно станционный буфет. Кто-нибудь, кто часто бывает на станции, может вспомнить их описание: служащий станции, буфетчик или какой-нибудь другой шофер.

А если исключить эту пару, то что тогда останется? Во-первых, детина, который за ним следил. Он тогда исчез около его дома и, возможно, живет где-нибудь по соседству. И еще остаются те двое, которые поймали его на лестнице. Он видел их какие-то доли секунды, когда падал, и буквально минуту после того, как пришел в себя. Но их лица запечатлелись в его памяти с фотографической точностью, и он был уверен, что встреть он их где-нибудь, он их тут же узнает. Но где их искать? Как и исчезнувшие шоферы, они могут быть кем угодно и где угодно.

В конце концов, у него остается три пути: используя Дороти как приманку, найти этого здоровяка и через него выйти на остальных. Или связаться с Хендерсоном и тогда, возможно, вдвоем они поведут дела успешнее, чем он сам. Или же найти Рирдона, все ему рассказать, воспользоваться его связями и решать проблему методами Рирдона.

Последняя идея так ему не понравилась, что он автоматически ускорил шаги и направился к станции. Он не знал, да и не мог знать, что это было первое его движение в правильном направлении.