"Эрик Фрэнк Рассел. Звездный страж (Авторский сборник) (fb2)" - читать интересную книгу автора (Рассел Эрик Фрэнк)

8

Брансон поднялся со стула и сказал:

— Вот именно это я и хотел от тебя услышать. Очень трудно плыть одному в лодке по океану иллюзий. Намного спокойней знать, что ты в этой лодке не один. А что чувствуешь ты?

— То же самое.

— Жаль, что мы не можем добраться до других. Вдвоем мы бы смогли заставить их говорить. И тогда нам бы удалось хоть немного приблизиться к ответу на вопрос — что так подействовало на наши мозги?

Он начал оглядываться в поисках пальто и шляпы.

— Ты собираешься уходить? — спросил Хендерсон.

— Да, вечеринка окончилась. Надо же мне идти устраиваться на ночь.

— Куда ты поедешь в такой час?

С удивлением взглянув на часы, Брансон поднял брови и покачал головой:

— Да, ночлег сейчас будет найти достаточно нелегко. В крайнем случае я могу подремать и в зале ожидания на вокзале.

— Ты разве не на машине?

— Нет, я оставил ее жене.

— Не забывай, что здесь не центр цивилизации, — напомнил Хендерсон. — Это глухая лесная провинция, ближайший поезд отправляется отсюда в десять тридцать утра. Почему бы тебе не остаться здесь. У меня есть свободная кровать.

— Очень мило с твоей стороны. А ты уверен, что я тебе не окажусь в тягость?

— Вовсе нет! Я буду очень рад твоей компании. У нас ведь есть что-то общее, пусть даже это и умственное расстройство.

— Наконец-то ты начал говорить правду, — не удержался от язвительности Брансон, снова садясь на стул. — В таком случае, чем мы собираемся заниматься дальше?


— В плане вышесказанного мы должны что-то предпринять. Сейчас я уже сам удивляюсь, почему мне самому не пришла в голову мысль проверить подсказанные памятью факты, как это сделал ты. Но единственное, что мне хотелось тогда, — это как можно быстрее исчезнуть.

— Наверное, потому что тебе было куда прятаться, а мне — нет. Единственным местом, которое пришло мне в голову, был Бельстон. Я отправился туда просто потому, что не смог придумать ничего другого, — он немного подумал и добавил: — А может быть, я просто был напуган до полного безумия и не мог придумать ничего лучшего.

— Сомневаюсь. Я думаю, что у тебя в голове все-таки оставалась маленькая частичка недоверия, она-то и заставила тебя поехать туда. И вообще, люди далеко не одинаковы. Они могут действовать похожим образом, но никогда не идентично.

— Наверное, ты прав.

— Но вернемся к нашей проблеме, — продолжил Хендерсон. — Мне надо будет тоже проверить все факты и детали. Я был последним дураком, что не сделал этого раньше. Значит, и старик Эдди должен помочь вырваться мне отсюда — если, конечно, захочет это сделать.

— А кто это такой?

— Старик, который раньше владел этим магазином. Он истратил значительную часть выручки последних месяцев на отпуск, которого не видел уже в течение нескольких лет, и вернулся из него совсем недавно, проведя время настолько хорошо, насколько это возможно в семьдесят два года. С этих пор он болтается вокруг, как потерянный ребенок, и никак не может войти в колею. Он не раз намекал мне, что может помочь, если очень нужна его помощь. Думаю, сейчас я бы смог воспользоваться его любезным предложением. Увы, теперь я слишком завишу от выручки с этого магазина и не могу просто так закрыть его на неделю, дабы отправляться в путешествие по собственному прошлому. Если старик согласится взять на себя работу, я смогу выкроить время и съездить в…

На этом месте Хендерсон споткнулся, но Брансон махнул рукой:

— Можешь не произносить это название. Мне оно совершенно ни к чему.

— Ну, в конце концов, ты же сказал мне о Бельстоне.

— Да, но я чувствовал себя намного спокойнее, сделав этот шаг вперед. Я ведь кое-что уже проверил, а ты еще нет. В этом вся разница. Пока ты сам не убедишься в том, что твоя память тебе врет, ты будешь чувствовать себя спокойней, зная, что я не могу тебя выдать. И ты не станешь волноваться после моего отъезда, не сказал ли ты слишком много. У тебя и так достаточно поводов для беспокойства, как и у меня.

— Да, но ты со своими справляешься не в пример лучше.

— Впрочем, есть одна вещь, которую я и в самом деле хотел бы узнать — если ты, конечно, не возражаешь.

— Что за вещь?

— Допустим, ты проверишь все и убедишься, что преступление является лишь плодом твоей фантазии. И что ты сделаешь тогда? Ты успокоишь свою совесть и будешь продолжать заниматься торговлей? Или вернешься в институт?

— В институт мне уже не вернуться. Они меня давно списали. Во всяком случае, никому не нужны сотрудники, которые без предупреждения сбегают с работы и возвращаются по своему усмотрению.

— Но ведь они пытались уговорить тебя вернуться обратно.

— Вовсе нет. Пара любопытных ищеек заглянула туда, где я торговал раньше, пытаясь выудить у меня причины моего ухода. И это все, что их интересовало. — Хендерсон глубоко вздохнул. — Я их просто выгнал, и ничего им от меня добиться не удалось. Вскоре после этого я переехал сюда, и с тех пор меня никто не беспокоил. Я решил, что, если они меня выследят и явятся сюда, следующим шагом станет переезд за границу.

— Кстати, большинство сбежавших так и поступили.

— Я в курсе.

— Хотелось бы найти хоть кого-то из них и расспросить подробнее, — вторично проговорил Брансон. Он боролся с желанием сказать Хендерсону, что сам находится «под колпаком», но в конце концов решил не вызывать у собрата по несчастью лишнего беспокойства. — Но куда бы ты ни поехал, я думаю, мы должны поддерживать контакт друг с другом.

— Согласен.

— Как насчет того, чтобы мне время от времени звонить сюда. Если ты переедешь, думаю, для тебя не составит труда оставить здесь свои новые координаты. Мне очень хочется узнать результаты твоей проверки, и, думаю, ты бы не отказался услышать о том, что выловлю я. Кто-нибудь из нас вполне может наткнуться на то, что окажет помощь обоим. И в любом случае, нам стоит сохранять друг с другом контакт.

— Да, ты прав. Звони мне в любое время, а я, как только узнаю что-нибудь новенькое, позвоню тебе домой. — Хендерсон взглянул на часы. — Не пора ли нам на покой.

Барнсон встал, подавив зевок.

— И то верно. Завтра у меня тяжелый день — надо звонить в полицию и выслушивать, что они по поводу меня скажут.


Утром Хендерсон хотел было проводить Брансона до вокзала, но последний наотрез отказался:

— Давай не будем привлекать к себе лишнее внимание. Наверное, и мне лучше выйти из магазина через общий вход, как простому покупателю.

Они крепко пожали друг другу руки и разошлись. Выходя из магазина, Брансон вновь осмотрел улицу, пытаясь обнаружить агента контрразведки. Но единственным аборигеном, которого можно было заподозрить в причастности к спецслужбам, был неряшливо одетый тип, бесцельно болтающийся на противоположном углу перекрестка. Пройдя дальше по улице, Брансон незаметно оглянулся — этот человек продолжал отираться на прежнем месте, не сделав никакой попытки проследовать за ним. Либо агент, наблюдающий за домом Хендерсона, был не слишком искусен, либо слежка велась эпизодически.

В поезде к нему тоже не присоединилось никого подозрительного. Путешествие протекало с двумя пересадками в тех же местах, что и в первый раз. На одной из станций пришлось ждать около часа, и Брансон использовал это время для того, чтобы найти телефон и позвонить в полицейский участок Хенбери. Когда ему ответили, он попросил к телефону начальника участка. Голос сразу же стал заинтересованным и начал официально допытываться, зачем ему нужен начальник, но Брансон держался твердо и пригрозил повесить трубку, если его желание не удовлетворят. В конце концов, его соединили с начальником.

— Начальник Паскоу, — наконец-то ответил ему низкий, хриплый голос. — С кем я разговариваю?

— Меня зовут Роберт Лафарж, — бойко ответил Брансон. — Около двадцати лет назад моя сестра Элайн поехала в город Бельстон и оттуда не вернулась. Мы решили, что она просто сбежала с каким-то мужчиной или учудила что-нибудь подобное. Знаете, она была так импульсивна…

— Ну, и что вы хотите от меня?

«Не знает, не знает!» — буквально завопил голос в мозгу у Брансона.

— Не так давно один парень из ваших мест рассказывал мне, что где-то неподалеку от города был найден скелет девушки, убитой лет двадцать назад и зарытой под корнями дерева. Вроде как обнаружилось старое преступление. И я начал беспокоиться, может быть, это и была моя сестра. Я решил поинтересоваться, не установили ли вы личность убитой.

— Кто вам все это рассказал? Ваш приятель?

— Нет, просто случайный знакомый.

— Вы уверены, что он говорил именно про Хенбери?

— Нет, он сказал об окрестностях Бельстона. Но ведь это ваш округ, разве не так?

— Да, наш, и если бы там случилось что-нибудь подобное, мы бы наверняка знали об этом. Но вынужден вас огорчить, мы ничего об этом случае не слышали.

— Вы хотите сказать…

— Мы не находили никаких скелетов, мистер Лафарж. У вас есть основания подозревать, что ваша сестра встретилась с каким-нибудь преступником?

— Боюсь, что нет. Просто мы много лет ничего о ней не слышали, а эта история навела нас на мысль об ее смерти.

— Человек, рассказавший вам о находке, знал историю с вашей сестрой?

— Нет.

— И вы ему ничего про нее не говорили?

— Определенно нет.

— Ну, значит, он просто демонстрировал вам богатство своего воображения.

— Возможно, и так, — согласился Брансон, чувствуя, что от него хотят отделаться как можно скорее и никто не думает тянуть разговор, дабы выяснить, откуда идет звонок. — Но я не вижу в этом никакого смысла. Зачем человеку рассказывать сказки…

— Он приобретал дармового слушателя, — ехидно возразил шеф полиции. — Трепачу всегда нужен слушатель, как наркоману требуется шприц. Даже мы время от времени вынуждены принимать таких субъектов, и они признаются нам в преступлениях, которые никогда и никто не совершал. На мой взгляд, было бы неплохо принять какой-нибудь закон, наказывающий за подобные вещи. Мы теряем очень много времени, распутывая такие выдумки.

— Значит, вы считаете, что мне нет смысла приезжать к вам и смотреть на это своими глазами? — уточнил Брансон.

— Вам совершенно не на что здесь смотреть, мистер Лафарж.

— Спасибо, — ответил Брансон, чувствуя глубокое облегчение. — Извините, пожалуйста, за беспокойство.

— Ничего, вы поступили совершенно правильно. Нам всегда очень помогает население. Но в вашем случае мы не в состоянии ничего сделать для вас.

Брансон еще раз поблагодарил полицейского начальника и повесил трубку. Выйдя из кабинки, он сел на большую скамью под деревьями и начал обдумывать ситуацию. Итак, его обманули. Насколько можно было судить о собеседнике по голосу и манере разговора, шеф полиции Хенбери держался совершенно искренне и бесхитростно. Он даже не пытался затянуть телефонный разговор, пока его полицейские определят местонахождение звонящего. А ведь если бы у них имелось нераскрытое преступление, хотя бы слегка похожее на описанное мнимым Лафаржем, они бы не преминули воспользоваться любой зацепкой.

Дело начинало проясняться. В Бельстоне не было обнаружено никакого трупа. Этот труп существовал только в памяти Брансона — и в разговоре шоферов из станционного буфета.

Вполне возможно, оба шофера говорили о каком-то другом похожем преступлении, а Брансон по каким-то причинам принял это на свой счет. Но в таком выводе имелось несколько серьезных дыр. Ведь история Хендерсона, судя по всему, в точности напоминала его собственную. А откуда взялся тот тип, похожий на иностранца, о котором говорила Дороти. И наконец, Рирдон…

Между прочим, объяснения Рирдона не вполне вписывались в эту картину. Согласно его утверждениям, военно-научные учреждения страны за последнее время потеряли много ценных специалистов. В то же время Рирдон следил лишь за двумя такими учеными, одним из которых был сам Брансон. Как все это можно связать с болтливыми шоферами?

Что там говорил Рирдон? Если так будет продолжаться, то наши потери скоро составят целую армию. Это необходимо остановить. Но что остановить? Ответ: то, что заставляет человека внезапно начать поиски места, где он мог бы укрыться от общества и государства. Не следует забывать, что все беглецы являлись учеными и исследователями, крупными специалистами в своих областях. То есть это были спокойные образованные и культурные люди, менее всего похожие на тех, кто имеет склонность внезапно «сходить с катушек». Что же способно вывести их из равновесия?

Он мог придумать только одну вещь — страх смерти. Любой смерти, и в особенности казни за преступление.

Когда подошел поезд, Брансон выбрал себе уединенное кресло в дальнем конце вагона, где он мог бы спокойно решать свои проблемы. Впрочем, сейчас он едва ли чувствовал присутствие других пассажиров и уж тем более не интересовался, обращают ли на него внимание они.

Теперь он мог обдумать все более системно и продуктивно, так как наконец-то обрел долгожданное спокойствие. У него было такое чувство, будто чья-то рука забралась к нему в голову и вынула оттуда шар, катавшийся там в беспорядке туда-сюда и сбивавший мысли, словно картонные фигурки. Там, внутри, еще оставались кое-какие неприятные воспоминания, но теперь они уже на внушали леденящий душу страх и не звонили в тревожные колокола. Начальник полиции Паскоу вынул все эти устройства и выбросил их на свалку. Впервые за много дней Брансон мог спокойно сидеть и думать о своих делах.

Во-первых: если даже он и убил Элайн, она все еще лежит там, под корнями дерева, и при благоприятных обстоятельствах пролежит до скончания веков. С его точки зрения, это первый по важности факт. Полиция не ищет его, не подозревает и даже не интересуется этим эпизодом из прошлого. Камера смертников ему, Брансону, не грозит.

Во-вторых: за ним наблюдают как минимум две группы людей, не имеющих отношения к полиции, и цель этого наблюдения не вполне ясна. В то же время это вовсе не является уголовным преследованием. Очевидно, эти люди подозревают, что Брансон либо что-то знает, либо может что-то сделать.

Но ничего необычного он еще не сделал — в этом Брансон был совершенно уверен. Несомненно, призрак Элайн завладел самыми дальними и темными уголками его мозга, но в остальном сознание его оставалось абсолютно ясным.

Значит, речь шла о преступлении, которое он с большой вероятностью мог совершить в будущем. Но по сути дела Брансон мог сделать только две веши, способные взволновать власти: он мог перейти на сторону врага или просто дезертировать из рядов своей армии. Это и беспокоило Рирдона, о чем он откровенно признался Брансону. То есть обе враждующие стороны, и своя, и вражеская, рассматривали его как слабое звено.

Брансона передернуло от этой мысли. Значит, мнение о нем все же было достаточно низким, если в нем могли видеть лишь слабость. Никто не обратил внимание на таких крутых мужиков, как Поттер, Кейн или Маркхэм. Нет, они все видели, что Брансону нужен только легкий толчок.

Он подумал, что здесь опять заговорили эмоции. Обида или сознание собственной неполноценности — очень опасный советчик. Нет, надо смотреть на вещи объективно.

Почему враги выбрали меня как подходящую цель и не обратили внимания на других? Ответ: потому, что в данных обстоятельствах я был более всего доступен, я подходил в качестве жертвы лучше всего. Это была чистая случайность. Почему Джо Соан был сбит машиной, когда никто из его друзей или соседей не пострадал от такого несчастья? Ответ: потому что Джо и машина в результате случайного совпадения встретились во времени и в пространстве.

Сбит?

Сбит?!

Неожиданно его глаза уставились в одну точку, а ладони покрылись липким холодным потом. Тот проклятый день начался с падения на лестнице. Брансон мысленно прокрутил события с самого начала. Он прошел уже десять или двадцать ступенек, и ему оставалось еще около двадцати. И тут перед глазами будто блеснула вспышка, он почувствовал, что падает, а затем двое мужчин, случайно оказавшихся рядом, подхватили его под руки и тем самым уберегли от более серьезных травм. Он прекрасно помнил их вытянутые руки, их взволнованные глаза…

Их руки подхватили его за мгновение до падения. Теперь, когда он подумал об этом, ему показалось, что они были чересчур уж проворны и умелы, как будто заранее знали, что должно произойти, и хорошо подготовились к своей роли. Они действовали так, будто предвидели все от начала до конца.

Возможно, они действительно спасли его от серьезных повреждений, но все-таки Брансон ударился намного сильнее, чем рассказал Дороти. Он потерял сознание и очнулся, уже сидя на ступеньках, а с двух сторон от него находились озабоченные спасители. Синяк и ссадина на локте были следствием удара о перила, это он хорошо помнит, а вот когда он получил шишку на затылке?

Боже, а если его ударили сзади?!

В тот момент случай на лестнице потряс его до глубины души — так, что все свободное от работы время было безнадежно испорчено. Вспоминая это теперь, он совершенно не мог восстановить в памяти свои действия до прихода на работу. Брансон хорошо помнил, что его очень сильно беспокоило то состояние, из-за которого он упал, и он даже подумывал обратиться по этому поводу к доктору. У него было опасение, что виной всему стал сердечный приступ, но он очень боялся услышать подтверждение своей догадке и поэтому в конце концов решил не связываться с врачами.

Да, его состояние в тот день было таким, что несколько раз он полностью утрачивал ощущение времени. В результате он потерял очень много времени — непонятно, как и где, а когда он взглянул на часы и понял, что уже поздно, ему пришлось даже взять такси, чтобы успеть на работу.

Вот так и началась та пятница, тринадцатое число.

Это был несчастливый день. Падение на лестнице, удар по черепу, неизвестно куда исчезнувшее время. Двое шоферов-дальнобойщиков, рассказывающих страшные небылицы в станционном кафе, здоровенный детина, преследовавший его вечером. Вспышка страха и Рирдон, идущий по следу. Военная кампания, полк, армия…

Брансон замер на месте, прикусив губу, его кулаки сжались сами собой. Для того чтобы сделать атомную бомбу, требуется много тщательной и кропотливой работы. Но для того чтобы она сработала, необходим лишь небольшой детонатор.

«Она ничего не стоит, пока ты не дернешь за веревку».

Предположим, просто предположим, что кто-то придумал подобный же метод работы с человеческим мозгом. В память человека вносится определенная информация, способная составить что-то вроде «критической массы». Она спокойно лежит и ждет своего часа — недели, месяцы, может быть, годы. До того момента, пока не придет кто-нибудь и не дернет за веревочку. Всего несколько слов, сказанных шофером-болтуном, послужили тем самым детонатором.

И тогда с его психикой произошел взрыв.


Брансон соскочил с поезда на своей станции, почти бегом прошел по платформе, расталкивая прохожих и поминутно извиняясь. Несколько человек даже повернулись ему вслед. Он понимал, что чересчур привлекает к себе внимание, что совершенно забыл о конспирации, но он был слишком погружен в свои мысли и слишком торопился, чтобы помнить еще и об этом.

Ответить на его гипотезу могут лишь те, что должны были стать полком и дивизией — но не стали, выбитые из рядов армии вражеским огнем. Некоторое из них могут даже вспомнить, с чего начались их кошмары, послужившие толчком к бегству. Возможно, кое-кто даже окажется более откровенным, чем Хендерсон, который ведь так ничего конкретного не сказал. Более того, возможно, что чей-то мозг удастся даже подвергнуть тестированию.

Но попробуем навести порядок хотя бы в собственной голове. Я не полицейский, не тайный агент и не представитель власти. Я — Ричард Брансон, ученый, такой же, как и ты. Я тоже нахожусь в бегах, потому что мой мозг существует в придуманном кем-то фантастическом мире. Меня не ловят за убийство, хотя я уверен, что его совершил. Мне чудится, что двадцать лет назад я убил девушку по имени Элайн Лафарж. А в каком преступлении обвиняет тебя твоя память?

Если хотя бы один из них, только один, скажет:

— Боже мой! Брансон, в этом действительно есть что-то странное! Это ведь я убил ее в местечке по имени Бельстон. Какого же черта ты…

— Скажи мне, почему ты это сделал?

— Она сама довела меня до такого состояния. Я вовсе не собирался бить ее кирпичом по голове, но в тот момент был совершенно не в себе…

— А почему ты забыл об этом?

— Ну… э… это было так давно, и я так старался выбросить эту историю из памяти.

— То же самое произошло и со мной. А может быть, нам стоит вместе объехать других беглецов и выяснить, сколько еще человек убили бедную Элайн Лафарж. Это будет весьма занимательное путешествие, мы узнаем много нового и интересного, а потом сможем составить в тюрьме целую камеру смертников. В такой компании не страшно будет ждать электрического стула, ведь правда?

Что ж, может быть, и так. Но вполне допустимо, что наши враги умнее и искуснее и вполне способны снабдить каждого своим собственным индивидуальным фантомом. К примеру, Хендерсон озабочен совсем другим преступлением: он даже глазом не моргнул, услышав об Элайн и про Бельстон.

Теперь Брансон был уже полностью уверен в том, что злосчастная Элайн была всего лишь иллюзией. Да, принять эту мысль оказалось довольно трудно, ведь против нее восставала память. А спорить со своей памятью так же нелегко, как отвергать свое отражение в зеркале.

Несмотря на отсутствие подтверждений и массу опровержений, его память цепко держалась за самый страшный момент в его жизни. И даже зная, что это был всего лишь дурной сон, он очень хорошо мог вспомнить черты лица умирающей Элайн, ее темные волосы, перехваченные голубой лентой, ее черные наполненные болью глаза и изломанные алые губы, тонкие ноздри и струйку крови, стекающую по лбу. На ней было жемчужное ожерелье, черные туфли, золотистый браслет на руке. Эта картина жила в памяти со всеми мельчайшими подробностями и оттенками, она была такой полной, какой может быть только в жизни.

Могла ли она быть реальной?

Или это был тот самый кусок информации, который и представлял собой критическую массу?

В конце концов, есть организация, способная с легкостью выяснить вопрос: существовала ли в природе Элайн Лафарж или же ее просто никогда не было? Но получить такую информацию без содействия Рирдона будет нелегко, а ему пока не хотелось обращаться туда за помощью — особенно в свете последних событий. Кроме того, это может полностью связать его как раз в тот момент, когда он уже превратился из дичи в охотника. Нет, он обратится к Рирдону и силам, стоящим за его спиной, только в крайнем случае, как к последней инстанции.

Конечно, его коллеги-беглецы могут оказаться еще менее разговорчивыми, чем даже Хендерсон. Но на данный момент ему требуется самому попробовать во всем разобраться. Может быть, следует даже самостоятельно отыскать некоторые источники информации.

Пять человек могут разрешить загадку Элайн Лафарж.

Пять человек должны знать о ней, и их нужно заставить говорить.

Среди этих пяти были двое мужчин, которые подхватили его тогда на лестнице, два разговорчивых шофера и его преследователь, здоровенный иностранец, который и заставил его пуститься в бега. Если Брансон прав в своих догадках, то должен быть еще и шестой — невидимый руководитель, которого он не включил в список только потому, что пока не смог его идентифицировать. Любой из этих пяти мог дать ниточку, которая приведет к другим людям, а может быть, и целой организации, скрывающейся за их спинами.

Продолжая думать об этом, он забавлялся внезапно проснувшейся в нем жаждой мести. Будучи кабинетным мыслителем-аналитиком, Брансон всегда рассматривал желание заехать кому-нибудь кулаком в зубы как примитивный животный инстинкт. Но теперь этот инстинкт уже не казался ему таким первобытным.

Да, если отныне ему выпадет такой шанс, то он соберет всю свою злость в кулак и этим кулаком напрочь вышибет чьи-то зубы.

Иными словами, Брансон пребывал в ярости и чрезвычайно наслаждался этим новым для себя состоянием.