"Эрик френк Рассел. Свидетельствую" - читать интересную книгу автора

знаем о нем, мы знаем с его слов, почерпнули из его весьма красочной
фантастической истории, столь неправдоподобной для человеческого уха, что
вряд ли можно винить кого-либо из нас за то, что он считает это существо
бессовестным лжецом.
При этих словах огромные глаза Мэта закрылись от боли и страдания, но
прокурор решительно продолжал:
- Если вопрос об искренности этого существа можно считать открытым,
то в некоторых других аспектах - например, уважение к собственности, к
закону - обвинение строится на фактах. А ведь это краеугольные камни нашей
цивилизации, они создавались веками, и мы не дадим сокрушать их, пусть
ради этого нам придется драться с самыми необыкновенными пришельцами!
Тут он немного перехватил: уж очень явно это маленькое большеглазое
существо не подходило на роль сокрушителя цивилизаций. Тем не менее
нарисованная им перспектива должна была сформировать мнение тысяч,
миллионов людей. Если они еще сомневаются, лучше действовать наверняка.
- Он - вор. Более того: человек, сам признающий себя вором. Он
обокрал не только нас, но и своих соотечественников, - продолжал
наступление прокурор, не замечая, что употребляет по отношению к пришельцу
уже местоимение не среднего рода, а мужского и называет его не
"существом", а "человеком". - Сокрушитель, и притом разумный сокрушитель,
и, возможно, предтеча целого сонма сокрушителей. Я думаю, что там, где
прошел один, может пройти и целая армия! - И, не затрудняя себя вопросом,
где найти столько астероидов, чтобы доставить к Земле сонмища пришельцев,
добавил: - Сотни армий!
То повышая, то понижая голос, то с вызовом, грубо, то мягко,
вкрадчиво, он говорил, играя, как органист играет на гигантском органе, на
чувствах своих слушателей, взывая к земному патриотизму, потворствуя
ограниченности, оправдывая предрассудки, раздувая страхи - страх перед
самим собой, страх перед другими, страх перед необычным по форме, страх
перед завтрашним днем, страх перед неизведанным. Речь его была
высокопарной, насмешливый тон сменялся торжественным, а затем
саркастическим.
- Он, - говорил прокурор, указывая на Мэта и все еще употребляя
местоимение мужского рода, - он просит считать его гражданином нашего
мира. Принять его со всеми его штучками-дрючками, с его
сверхъестественными способностями, с его тайными побуждениями, которые,
может быть, станут явными, когда будет уже слишком поздно? А не лучше ли -
пусть даже он и в самом деле так чист и непорочен, как он хочет нас
уверить, не лучше ли несправедливо покарать его одного, чем подвергать
бесконечно большему риску великое множество других?
Он с вызовом осмотрел аудиторию.
- Предположим, мы примем его как беженца. Но кто даст ему кров? Кто
захочет жить рядом с существом, столь чуждым человеку? - Он ухмыльнулся. -
Впрочем, такие есть, жаждущие составить ему компанию. Как бы
неправдоподобно это ни звучало, нашлись люди. Которым он нужен.
Он поднял над головой письмо, чтобы все видели, и сказал:
- Этот человек предлагает ему кров. Он пишет, что во время восьмого
воплощения на Проционе сам он стоял на позициях нетерпимости... - Он
швырнул письмо на стол. - Ненормальные встречаются и среди нас. Но, к
счастью, судьбу человечества будут решать уравновешенные, разумные