"Бертран Рассел. Мистицизм и логика" - читать интересную книгу автора

Бертран Рассел

МИСТИЦИЗМ И ЛОГИКА

Настоящий перевод выполнен А. А. Яковлевым по изданию: Russell В.
Mysticism and Logic. London: Allen & Unwin, 1917.
Воспроизведено по изданию: Бертран Рассел, "Почему я не христианин",
Москва, Политиздат, 1987.


Метафизика, или стремление постичь мыслью мир в целом, всегда
развивалась в единстве и конфликте двух противоположных человеческих
импульсов: один из них побуждал к мистицизму, другой - к науке. Некоторые
люди достигли величия, следуя первому импульсу, некоторые - следуя только
второму. У Юма научный импульс властвует безраздельно, а у Блейка
сосуществует с глубоким мистическим проникновением. Но величайшие люди,
те, кого мы называем философами, ощущали нужду одновременно и в науке и в
мистицизме: в попытке гармонического соединения того и другого состояла
цель их жизни.
Именно преодоление изнуряющей неопределенности этой альтернативы
превращает философию в более высокое занятие, чем наука или религия.
Прежде чем дать подробную характеристику научного и мистического
импульсов, проиллюстрирую их на примере двух философов, несомненное
величие которых определяется тем, что им удалось достичь органичного
соединения того и другого.
Я имею в виду Гераклита Гераклит, как известно, веровал во всеобщее
изменение: время созидает и разрушает все вещи. Из немногих сохранившихся
фрагментов непросто понять, как он пришел к своим взглядам, но некоторые
его высказывания заставляют предположить, что источником их было научное
наблюдение.
"Все то, что доступно зрению, слуху и изучению, - говорит он, - я
предпочитаю".
Это - язык эмпирика, для которого наблюдение - единственная гарантия
истины. "Не только ежедневно новое солнце, но солнце постоянно
обновляется", - гласит другой фрагмент. И это суждение, несмотря на свой
парадоксальный характер, является очевидным результатом научной рефлексии;
в нем разрешается трудность, связанная с вопросом: каким образом солнце за
ночь проделывает под землей путь с запада на восток? Непосредственное
наблюдение, должно быть, породило и центральное положение в учении
Гераклита - что огонь есть единая неизменная субстанция, преходящими
фазами которой являются все видимые вещи. В самом деле, наблюдая горение,
мы видим, как вещи полностью изменяют свой вид, а языки пламени и жар
поднимаются в воздух и исчезают.
"Этот мировой порядок, тождественный для всех, - говорит он, - не
создал никто из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно
живущим огнем, мерами вспыхивающим и мерами угасающим".
"Превращения огня - во-первых, море: море же наполовину есть земля,
наполовину - воздушный вихрь".
Несмотря на то что эта теория неприемлема для современной науки, она
тем не менее является научной по своему духу. Наука, должно быть,