"Бертран Рассел. Во что я верю" - читать интересную книгу автора

столетия. Если бы мы чуть больше применяли имеющиеся научные открытия,
наше здоровье могло быть еще лучше. Будущие научные достижения, видимо,
ускорят и этот процесс. До сих пор наибольшее воздействие на нашу жизнь
оказывала физическая наука, но в будущем, видимо, более существенное
значение будут иметь физиология и психология. Когда мы узнаем, как именно
физиологические условия определяют характер, мы сможем по желанию
производить те типы человеческих существ, которые нам нравятся. Ум,
художественные способности, благожелательность - все это наука,
несомненно, может дать человеку. Вряд ли есть предел тому, что можно
сделать для создания благого мира, если только человек будет мудро
распоряжаться наукой. В одной работе я высказал опасение, что люди могут
неумно воспользоваться той силой, которую они черпают из нее.
Однако здесь я хочу обратить внимание на добро, которое люди смогут
творить, если захотят, и не касаюсь вопроса, не пожелают ли они скорее
творить зло.
Существует один взгляд на роль науки в человеческой жизни, которому я
симпатизирую, хотя до конца с ним не согласен. Это отношение к ней тех,
кто испытывает страх перед "неприродным". Великим поборником такого
взгляда в Европе был конечно же Руссо. А Лао-цзы [11] высказал его еще
более убедительно, и на 2400 лет раньше. Думаю, что в восхищении природой
перемешаны истина и ложь, и важно отделить их друг от друга. Начнем с
вопроса, что такое "природное". Грубо говоря, это все, к чему мы привыкли
с детства. Лао-цзы возражает против дорог, повозок и лодок - всего, что,
вероятно, не было известно в деревне, где он родился. Руссо уже привык к
этим вещам и не считал их противными природе. Но он, несомненно, стал бы
громогласно обличать железные дороги, если бы дожил до них.
Одежда и кулинарное искусство имеют слишком древнее происхождение,
чтобы можно было их обличать, хотя все апостолы природы возражают против
новшеств в этой области. Контроль над рождаемостью считается злом теми
людьми, которые терпимо относятся к девственности, потому что первое - это
новейшее нарушение природы, а второе имеет древнее происхождение. Во всем
этом проповедники "природы"
непоследовательны, и есть даже соблазн считать их просто консерваторами.
Однако кое-что все же говорит в их пользу. Возьмем, например, витамины,
открытие которых вызвало резкий поворот в отношении к "природной" пище.
Впрочем, по-видимому, витамины можно получить при помощи рыбьего жира и
электрического света, которые конечно же не входят в "природный" рацион
человеческих существ.
Из этого примера видно, что, не обладая знанием, мы можем ненароком
причинить вред каким-нибудь отступлением от природы. Но когда причины
вреда ясны, его, как правило, можно избежать с помощью какого-нибудь
приспособления. Что касается нашей физической среды и физических средств
удовлетворения наших желаний, то не думаю, что доктрина "природы"
оправдывает что-либо, кроме определенной осторожности в экспериментах.
Одежда, например, противна природе и должна дополняться другой,
неприродной практикой, а именно стиркой, чтобы не вызывать болезней. Но
оба средства вместе способствуют тому, что человек становится более
здоровым, чем дикарь, который их лишен.
Многое можно сказать в пользу "природы" там, где это касается
человеческих желаний. Заставлять мужчину, женщину или ребенка жить жизнью,