"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автора

представление индивидуума о себе как о члене некоего сообщества, по сути
дела, и означает реальное существование в мире, пребывание среди себе
подобных как часть бытия вообще. Может статься, употребление по отношению к
себе формы личного местоимения во множественном числе вовсе не является
прерогативой государя, его священным, исключительным правом? Можно ведь
предположить далее, что поскольку качества монарха - пусть даже в менее
рафинированной, примитивной форме, - словно в зеркале, находят отражение в
мыслях его подданных, то это неизбежно должно было привести к тому, что как
мужская, так и женская части его народа тоже иногда говорят о себе "мы".
Возможно, они употребляют это местоимение, подразумевая себя, своих детей,
матерей и теток, своих братьев по вере, знакомых или друзей. Как и он, эти
люди соединяют в себе множество "я". Человек может думать о себе как об отце
семейства и в то же время являться сыном для тех, кто произвел на свет его
самого; с хозяином он будет не таким, как у себя дома с женой. Короче
говоря, каждый человек не что иное, как мешок, набитый разнообразными "я",
точно так же, как и он сам. Тогда выходит, что между правителем и его
подданными особой разницы нет?
И тут заинтересовавшая его первоначально лингвистическая проблема
неожиданно предстала перед ним в новом, пугающем варианте: если люди,
которыми он правит, все же предпочитают, говоря о себе, употреблять
местоимение первого лица в единственном числе, то, возможно, и он сам вправе
говорить о себе "я"?! Быть может, это "я" и обозначает отдельного
индивидуума, отличного от прочих? Быть может, именно это неприкрытое,
единичное я" и есть ядро, затоптанное в мире бесчисленными "мы"?
Вопрос напугал его всерьез. Не знающий страха и поражений и, что греха
таить, довольно тучный, он скакал па белом коне, направляясь домой, но от
собственного вопроса ему стало не по себе. Той ночью проблема "я" не дала
ему уснуть. Что он скажет Джодхе при встрече? И если он скажет "это я" или
"я вернулся", ответит ли она ему, употребив интимно-фамильярную форму, то
самое "ты", которое обычно употребляют при обращении к детям, возлюбленным
или богам? И что тогда это будет означать? Что он для нее как дитя или как
бог или он просто желанный возлюбленный, которого она создала силой своего
воображения, подобно тому как создал ее он сам? Может статься, это
малюсенькое словечко и является самым трогательным и самым возбуждающим
словом в языке. "Я, - робко, едва слышно прошептал он. - Я здесь. Я люблю
тебя. Иди ко мне".

На обратном пути его ждало еще одно, последнее, военное предприятие.
Следовало примерно наказать некоего возомнившего о себе невесть что князька.
Раздавить упрямца - правителя Кучх-Нахина, что на полуострове Катиявар.
Правитель был молод, слишком говорлив, к тому же обладал великолепными усами
(усы были гордостью императора, и он не желал иметь соперников по этой
части). Глупый князек почему-то обожал говорить о свободе. "Свобода - для
кого и от чего? - возмущался про себя Акбар. - Свобода - это сказка для
детей, это забава для женщин. Ни один человек на земле не свободен".
Под прикрытием белесых деревьев лесного массива Гир полки Акбара
бесшумно, словно чума, подобралась к самым стенам жалкой крепости
Кучх-Нахин, и ее защитники, угадав во внезапном треске ломающихся деревьев
приближение смертного часа, сами снесли укрепления, выкинули белый флаг и
стали молить о милосердии. Вместо того чтобы казнить побежденного