"Кристина Кэтрин Раш. Шестнадцатое июня у Анны " - читать интересную книгу автора

изобразить, что празднуют Рождество, в то время как их сердца переполняло
горе.
Должно пройти полгода. Полгода и целая жизнь отделяет эту Лету от
декабря.
Мимо прошел официант с полным подносом - полента с грибным соусом,
несколько гарниров: макароны и хлебные палочки. Мак видит, как в воздух
поднимается пар, но запаха не чувствует. Он протягивает руку и натыкается на
засохший, твердый как камень хлеб. Но взять одну хлебную палочку он, конечно
же, никак не может. Все, что он видит, - конструктивная модель групповой
памяти, а ощущение материальности добавлено для создания правдоподобного
эффекта.
Мак может вставать со стула, это он понимает. Может переходить от
столика к столику, слушать разговоры, может даже отправиться на кухню,
правда, это зависит от того, насколько дорогой выпуск записи он смотрит.
Но он не желает ходить по залу. Ему достаточно сидеть там, где он
сидит. С этого места он прекрасно видит молодую женщину, которая в один
прекрасный день станет его женой. Сейчас же она кокетничает с мужчиной, с
которым всего через неделю решит расстаться навсегда - мужчина ударит ее,
такое случится с ней в первый и последний раз в жизни.
Она говорила, что это одна из многих историй, так и не освещенных в
анализе записи.
Лета убрала прядь волос за ухо, рассмеялась, отпила немного белого
вина. Мак, очарованный, смотрит на нее. Он никогда не замечал в ней такой
беззаботности, такой легкости, - когда они познакомились, Лета уже была
другой.
Он не уверен, понравилась бы ему эта Лета. Она красивая, стильная, но в
ней нет того стержня, той нежности и заботы, которые поразили его в день
похорон дяди.
Может, стержень заметен в разговоре. Том самом известном разговоре. Он
медлит, но все же решается послушать их беседу.

"Шестнадцатое июня у Анны" часто сравнивают с джазом - живым, свободно
льющимся джазом 50-х и 60-х годов двадцатого столетия, записанным на
виниловых пластинках со всеми их изъянами, записанным не студийно, а вживую,
и каждый вздох, каждый кашель, каждый хлопок усиливают атмосферу прошлого.
Но "Шестнадцатое июня у Анны" превосходит и это сравнение. В записи
есть эффект общности, у зрителя возникает ощущение, что, стоит ему взять
стул и подсесть к любому столику, он станет частью этого сообщества.
Может, дело в обстановке. Мало кто делал голографические записи в кафе
и ресторанах - слишком высок уровень посторонних шумов; а может, дело в том,
что во всем чувствуется радость, все присутствующие в зале наслаждаются
жизнью, каждым ее моментом..."
"Долговечность "Шестнадцатого июня у Анны",
Майкл Меллер; впервые представлено в виде речи во время ретроспективного
показа "Шестнадцатого июня" в Музее разговорного искусства 16 июня 2076

С дешевого диска льются звуки "Сентиментального путешествия",
меланхоличный голос Дорис Дэй диссонирует со смехом посетителей хорошо
освещенного зала. Мак идет от столика к столику, натыкается на один из них.
Стаканы при этом даже не вздрогнули, столик не пошатнулся, и хотя Мак