"Мануэль Ривас. Чего тебе надо, любовь?" - читать интересную книгу автора Сирена "скорой помощи". Я улыбаюсь. Санитар смотрит на меня растерянно,
потому что я улыбаюсь. Лола катит на своих коньках по стеклянному залу среди азалий и роз. Она подкатывает ко мне. Обнимает. Это наш дом. И она приготовила мне такой вот сюрприз: катит на коньках, а красная плиссированная юбка колышется в лад с длинными волосами, а потом - черешневый поцелуй. Ночью сквозь застекленную дверь я могу прочесть светящийся плакат похоронного бюро: "Просим вас говорить тихо, так будет лучше для всех". Домбо, верзила Домбо тоже здесь. - Приношу вам свои соболезнования, - печально говорит он моей матери. Вот так шутка! Он похож на Кантинфласа. Обхохочешься. Потом он посмотрел на меня, и глаза его наполнились слезами. - Домбо, дурак, убирайся вон, купи на эти деньги дом с застекленной гостиной и телевизор "Тринитрон" с офигенным экраном. А Домбон вдруг заревел. Так и стоит - руки держит в карманах и плачет. Сейчас все тут зальет, потоп устроит. Слезы с кулак - или с виноградину. А вот и Фа, сеньора Хосефа из квартиры напротив. Уж она-то точно знала, чем все закончится. Взгляд ее всегда выражал осуждение. Но я ей благодарен. Она ведь ни разу не сказала мне ни одного слова. Ни доброго, ни дурного. Я только. Она знает все, что происходит вокруг. Но мне никогда ничего не говорила. Она помогала маме - и точка. Вечером они вместе выкуривали по сигарете "Честер" и выпивали по рюмке "слезы" из Порто, пока я тыкал пальцем в дистанционное управление. Она и теперь такая же, как всегда. Поддерживает маму. Время от времени поворачивается ко мне, но во взгляде нет и следа укора. Она крестится и молится. Профессионалка. Осталось недолго. На светящемся табло я могу разглядеть расписание похорон. В 12.30 в Феансе. Лола прощается с мамой и спешит к дверям ритуального зала. Ну и походка! Будто летит, хотя и без коньков. Совсем как цапля или еще какая-нибудь птица. Но что это она делает? Вдруг поворачивается, катит на своих коньках в этой своей плиссированной юбке и замирает перед стеклом. Смотрит на меня изумленно, словно впервые заметила, обратила внимание. - Что, удивилась? - Но, Тино, как ты мог на такое отважиться? У нее жаркие глаза, грешные глаза и полуоткрытые губы. Я мечтаю о первой летней черешне. |
|
|