"Вениамин Семенович Рудов. Вьюга " - читать интересную книгу автора

осталась досада - вернуть лицу первородную форму не смог: парень теперь на
всю жизнь останется криворотым. Петр Януарьевич проникся к солдату
болезненным состраданием, представлял себе, как тот однажды посмотрится в
зеркало. Видимо, чувство вины перед Ахметкой, вины, абсолютно
несостоятельной, было написано на лице Петра Януарьевича, потому что Олечка
сочувственно посмотрела и вскинула брови, - дескать, при чем здесь мы?
Скорее, мол, заканчивай, пора отдохнуть, поесть и согреться.
В операционной гулял ветер - дуло в наспех, кое-как заделанные окна и
двери, пахло окалиной и лекарствами. Далеко за поселком еще шел бой, и сюда,
в Кошкин дом, доносились ослабленные расстоянием глухие раскаты
артиллерийских разрывов, проникал запах пороховой гари, и Ольгу Фадеевну
буквально шатало от всего этого.
- Ну, хватит, - сказала она.
- Следующего, - велел Петр Януарьевич, когда увезли Ахметку.
Следующим оказался Семен. Раненный в грудь навылет и в руку, парень
лежал без сознания. В глубоком шоке его привезли, в шоке положили на
операционный стол. В глазах Олечки отразился испуг, когда она посмотрела на
огромную рваную рану, из которой, пузырясь, продолжала сочиться кровь, на
перебитую в предплечье руку с побуревшими краями открытого перелома. Она
разматывала бинты, и ей самой становилось плохо.
- Господи! - крикнула в отчаянии.
- Пульс? - сухо спросил хирург.
Пульс был едва слышен.


- Ума не приложу, как он выжил, - говорила сейчас Ольга Фадеевна. -
Неделю лежал без сознания, жар убивал в нем остатки жизни.
- Так уж и остатки - насмешливо сказал Петр Януарьевич. - Дюжий парень,
он бы и не такое перенес.
Ольга Фадеевна возмутилась:
- О чем ты говоришь!.. Такая рана. Плюс отек легких.
- До отека не дошло, допустим. Отек только начинался.
- Тебе легко говорить, - горячилась Ольга Фадеевна. - А каково ему
было? Четвертое ранение за войну. Представляете? И все четыре тяжелые! Плох
он был, хуже некуда. Однажды в беспамятстве упал, и в довершение ко всем
бедам открылась у него старая рана на бедре. А он хотя бы разик пожаловался
или застонал на перевязке. Зубы сцепит и улыбается с закрытым ртом. И видно
же: болит. А он, как мальчишка какой-нибудь, скалится. Удивительный был
парень! У меня мурашки по спине, когда бинт отрываю, самой больно, плакать
хочется. Он же...
- Удивляюсь, зачем ты в сестры пошла, такая плакса? По всякому поводу
реветь - слез не напасешь.
- ...он же, чтобы меня не расстраивать, - доканчивая фразу, сказала
Ольга Фадеевна, - улыбается, и все. - Сказав это, строго посмотрела на
мужа: - Не по всякому поводу я ревела. Понятно тебе?
Петр Януарьевич притворился, будто слова жены задели его мужское
самолюбие, будто приревновал ее к прошлому.
- Вот она где собака зарыта! - вскричал он. - Вот когда правда-матка
сама открывается! Ты, оказывается, была неравнодушна к нему.
Увядшие щеки Ольги Фадеевны зарумянились, она с укоризной посмотрела на