"Владимир Рудный. Гангутцы " - читать интересную книгу автора

оступясь, он валенком раздавил весь шведский флот у мыса Гангут.
- Ну и Думичев! Взял шведов на абордаж!
- Добил! Даже тех, до кого у Петра руки не дошли!
- Вот вы смеетесь, - задиристо подхватил Думичев, - а нет того, чтобы
вопрос задать товарищу лейтенанту! Кто знает, как Петр про Финляндию
выразился?
- Как? - спросили хором.
- А вот как! Обыкновенно! - тянул с ответом Думичев. Чуть ссутулясь и
подражая голосу командира, он поучающе произнес: - "Сия, - говорит Петр, -
провинция есть титька Швеции! Не только, говорит, мясо, но даже молоко,
сметанка и все прочее оттоль..." Чего смеетесь? Исторический факт! Правильно
я говорю, товарищ лейтенант?
- Правильно, Думичев. Но про сметану и молоко вы добавили от себя.
- Без этого нельзя.
- Соскучился наш Сережа по сметане.
Думичев причмокнул.
- Прилетим, я хозяйке такое на баяне сыграю - ведро сливок, не меньше,
выставит.
- Про хозяйку забудь, - сказал Богданов. - Пурга там хозяйка.
- Да ты что?! - заспорил Думичев. - Там населения тысяч десять. Спроси
у товарища лейтенанта.
- А шпионов сколько? - упорствовал Богданов. - Слыхал: там еще при
Петре шпионы жили...
- Чудной ты человек, - рассмеялся Думичев. - При Петре рабочего класса
не было. Верно, товарищ лейтенант?
Репнин не успел снова прийти на помощь Думичеву.
- Смирно! - скомандовал он, завидя подъезжавшую "эмку".
- Здравствуйте, товарищи! - Из "эмки" вышел Расскин в бушлате, в черной
каракулевой кубанке. - Вольно. Командир корабля здесь?
- Здесь, товарищ бригадный комиссар, - откликнулся летчик.
- Место посадки вам ясно?
- Ясно. Возле фермы у них луг - площадка для транспортных самолетов.
Финны должны выложить посадочный знак.
- Тогда - в путь! - Расскин пошел к другим самолетам.
Богданов не торопился, поглядывая на трапик, по которому десантники
поднимались в самолет.
- Что, большой? Не летал еще? - подтолкнул Богданова Думичев.
- Мое дело - глубина.
- А наше - и высота и глубина! - Думичев сделал такой жест, будто тыкал
щупом в землю.
Он осмотрелся, нет ли рядом бригадного комиссара, потом приосанился,
пошевелил пальцами, словно перебирал лады баяна, а не морозный воздух, и,
подмигнув Богданову, тенорком пропел:
Я опущусь на дно морское,
Я подымусь за облака.
Отдам тебе я все земное,
Лишь только полюби меня...
- Отставить, Думичев! - Репнин заметил Расскина. - Порядок не знаете.
Грузи-и-ись!..