"Вадим Руднев. Винни Пух и философия обыденного языка" - читать интересную книгу автора

6. Перинатальный опыт

В 1929-м году вышла книга О. Ранка "Das Trauma der Geburt" ("Травма
рождения") [Rank 1929], после которой неортодоксальная аналитическая
психология перенесла главный акцент с травм раннего детства и детской
сексуальности на самую главную травму в жизни человека - травму его
появления на свет.
В первой книге ВП перинатальные переживания, рассказанные на
символическом языке, играют не меньшую роль, чем вытесненная детская
сексуальность, что лишний раз позволяет изумиться художественному чутью А.
Милна, о котором он сам, конечно, не подозревал, что лишний раз доказывает,
что книги, которые становятся достоянием всего мира, скрывают в себе много
того, что не лежит на поверхности. Уже во второй главе Пух лезет в нору
Кролика и наедается там до такой степени, что не может вылезти обратно. Еда
является для Пуха наслаждением, что неоднократно подчеркивается. Таким
образом, легкое наслаждение символизирует зачатие, а его трудные
последствия - родовую травму. В соответствии с концепцией С. Грофа время
нахождения плода в чреве делится на четыре периода, которые он называет
Четырьмя Базовыми Перинатальными Матрицами. В каждой из этих предродовых фаз
плод может получить тяжелую травму, которую он вторично переживает в виде
невроза, психоза или депрессии на протяжении своей взрослой жизни [Гроф
1992]. Предродовой и родовой процессы сопровождаются чувством удушья,
тесноты, отчаяния и ужаса. Перенося травматические воспоминания человека еще
дальше, в трансперсональную сферу, Гроф порывает с представлением, в
соответствии с которым сознание человека отождествляется с его мозгом (так
же, как недалекие персонажи ВП неадекватно отождествляют сознание Пуха с его
"мозгами"). Застряв в кроличьей норе, Пух испытывает и тесноту, и удушье (не
может вздохнуть как следует), и отчаяние; и даже его фразеология становится
близкой к грофовской - он просит друзей, чтобы они читали ему книгу,
"которая поддержала бы Медведя, которого заклинило в Великой Тесноте"
(курсив мой. - В. Р.). Ср. у Грофа:
Перинатальное развертывание часто ассоциируется и с разнообразными
трансперсональными элементами - такими, как архетипические видения Великой
Матери или Ужасной Богини-Матери, Ада, Чистилища, Рая или Царства Небесного
[Гроф 1992: 80] (курсив мой. - В. Р.).
Характерно также, что родившийся (и переживший это состояние вновь под
воздействием холотропного дыхания или ЛСД-терапии) чувствует себя радостно и
беззаботно, как ни в чем не бывало. "Он чувствует себя свободным от тревоги,
депрессии и вины, испытывает очищение и необремененность в отношении самого
себя, других или существования вообще. Мир кажется прекрасным местом, и
интерес к жизни отчетливо возрастает" [Гроф 1992: 101]. Именно так чувствует
себя Пух, когда его наконец вытаскивают из норы:
...благодарно кивнув друзьям, он продолжает свою прогулку по Лесу,
гордо хмыкая про себя.
Еще один перинатальный опыт описывается в главе "Канга", где Кролик
разрабатывает план похищения Бэби Ру, в результате чего Поросенок, который
замещает Ру в кармане (животе) Канги, переживает не только муки плода в
чреве (когда его страшно трясет во время прыжков Канги) и не только травму
рождения в виде мнимого Бэби Ру, но также и издевательский, травестийный
обряд инициации, когда Канга, чтобы отомстить похитителям, притворяется, что