"Микола Руденко. Волшебный бумеранг (Космологическая феерия)" - читать интересную книгу автора

было много шипящих звуков. Коля знал уже, как называются волосы, нос, губы.
Взяв в руки два кремня, Акачи приложил к одному из них травяной фителёк и
почти незаметным движением высек огонь. Размахивая искристым фитильком
перед лицом мальчика, Акачи повторял, нажимая на каждый слог:
- Ша-чу-ши, ша-чу-ши, ша-чу-ши...
Этого было достаточно, чтобы Коля запомнил: шачуши - значит огонь. В
полночь они подошли к каким-то шалашам, которые и были, вероятно, стоянкой
племени Ечуки. Володю положили в небольшой шалаш, куда воины вместе с Акачи
тотчас же принесли свежей, пахучей травы.
Поляну окружали непроходимые леса. Воины сразу заснули, а их жёны и
матери при свете костров свежевали убитых по дороге кенгуру. За спинами
туземок в травяных сумочках спали малыши. Женщины ни на минуту не
расставались с этой драгоценной ношей.
Владимир начал бредить. Коля нащупал панцирь небольшой черепахи, куда
Акачи налил прохладной воды. Оторвав от рукава собственной матроски кусочек
ткани, он намочил его и приложил к пересохшим губам мичмана. Потом влажной
тряпочкой вытер ему лицо. Свет костра, проникающий в шалаш, окрасил щеки
Володи румянцем. Вскоре Коле показалось, что мичман раскрыл глаза. Нет, не
показалось - в самом деле, его губы шевельнулись, и Володя тихо спросил:
- Где мы? Капитан знает о дуэли?
- Молчи, тебе нельзя разговаривать. Фёдор Иванович ничего не знает.
Скрябин повернул голову. Видимо, это движение причинило ему боль.
Глаза его остановились на костре и на женщинах, готовящих ужин.
- Да-а, понимаю...
И вдруг из другого угла Коля услышал шёпот Вольфа:
- Мальчик, я имел визит Петербург. Я ист грос учёный. Меня принималь
руссише император. Я буду писать императору. Он сделает тебя маленький
умный паж...
Коля не счёл нужным объяснять "великому ученому", что его никак не
прельщает эта неожиданная возможность.
Вечером начался большой праздник: Акачи вступал в круг молодых людей.
К этому событию мальчики старшего возраста готовятся по нескольку лет. Им
наносят глубокие раны, заставляют прыгать с высоких эвкалиптов, бросаться с
гранитных скал в пену сумасшедших водопадов. О тех, кто не выдерживает этих
испытаний и гибнет, не жалеют даже собственные родители: всё равно из
такого не вышло бы настоящего воина. А тот, кто остался в живых, получает
право носить на своём теле самые почётные украшения - багряные рубцы
поперёк груди.
Такие рубцы уже украшали грудь Акачи. Они были ещё свежими, видно,
совсем недавно зажили. Коля, притронувшись пальцами к шрамам Акачи,
спросил:
- Очень было больно? Правда?..
Акачи улыбнулся, показав крепкие белые зубы.
- Воину Благородного Какаду не может быть больно.
Коля сообразил: какаду, яркая красногрудая птица - тотем племени
Ечуки.
Его уже не удивляло то, что он понимает язык Акачи: действовали чары
дедушкиного бумеранга...
Праздник должен был длиться четырнадцать дней. Потом Акачи получит
право выбрать себе жену. А если она родит ему сына и сын тоже станет