"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

раз в жизни?", - девять из десятерых ответили бы: "Ни разу в руках не
держали". Хорошо, что не спросил. Чтобы ему, бедному Цыганкову, тогда
делать?!
Задержись он еще на минутку, мы бы попробовали, нару-шая страшную
тайну, спросить: "А где находится противник?" Но он не задержался, а мы не
спросили и ровно через два-дцать семь минут выступили в полном составе,
неизвестно ку-да (без командира и старшего). "Хоть бы контрольный срок
назначил!" - сказал Ваня Федоров, вспоминая альпинистский порядок.
"Зачем, - ответил самый старый из нас Владимир Буда-нов.- Здесь нас
никто и разыскивать-то не станет. Пришел - привет, не пришел - твое дело.
Запишут в пропавшие без ве-сти или, в лучшем случае, погибшим смертью
храбрых".
Впереди нас должны стоять еще части первого эшелона, и мы с фронта
должны быть прикрыты от противника. "Для чего, в таком случае, нам вести
разведку и брать языка?" - спросил умный Сеня. - "Может быть, для того,
чтобы взять своего и узнать, какие наши части стоят перед нами", - ответил
Ваня, один из нас еще способный шутить.
Итак, в первый раз, и сразу - за языком! Мы прошли от Геребутиц, почти
до Шимска, километров тридцать. Сплошного фронта тогда еще не было. Днем
сидели в кустах, ночью ходили по дороге, не видя и не встречая никого.
Карта, данная нам, была совсем не настоящей, как и мы, не знавшие, куда идти
п что делать. Но шли и что-то делали. И вдруг - о чудо! Прямо на нас выехал
на велосипеде этот фриц - Франц Шнитке1.
Мы сидели в придорожной канаве и грызли сухари (тогда у меня были целы
еще все зубы). Один шаг до конца, а маль-чики любили свою маму.
Могут ли теперь они, играющие в войну, понять нас?! Нет! Этого понять
нельзя.
Десять человек сидят в канаве, плохо укрытые, на стороне противника.
Лица у нас еще не те серые и страшно потертые, какими будут на второй и
третий год войны, мы еще свежень-кие, с румянцем и загаром. Сейчас из-за
поворота выедут мо-тоциклисты с автоматами. За ними транспортеры, полные
ве-селых немецких парней, и на песчаной дороге Новгород -Шимск останутся еще
десять человек из двадцати миллионов. Но все было не так...
Ваня Федоров стукнул его рукояткой своего маузера, и все было кончено.
Мы остались с документами рядового велороты Франца-Йозефа Шнитке.
Оказалось, смерть - это так просто.
Представьте наш восторг. Едет! И при том один. Такой упитанный,
веселый, на зелененьком велосипеде, даже симпатичный. Мы кинулись к нему, и
Ваня успел раньше всех. Было как в оперетте! Живой немец едет прямо на
разведчиков, а разведчики даже боятся его трогать. Никто из нас не хотел его
убивать, и злости еще никакой "священной" не было, скорее думали о том, как
бы его не повредить. На дороге было неуютно и взволнованно-пустынно. Мы
очень плохо знали, где они и где наши, а тут такой подарок! Ваня первым
кинулся на него. Думал, это начало, а оказалось, это конец. Конец Франца
Шнитке, рядового 2-й велороты, и конец первой трудной операции "взятие
языка".
В штабе нас поругали, но не очень. Начальнику было лестно доложить о
начале деятельности и послать "на верх" документы пленного Шнитке (как он
написал - скончавшегося в пути).
А этот несчастный Шнитке? А его мама? Чувствует ли она, что случилось?