"Николай Рубан. Хомяк в совятнике" - читать интересную книгу автора

наушники, выхватила кассету из рюкзачка и сунула ее мне. Ну ладно....
Все же дурацкий у меня характер, ей-богу. Поспорим из-за какого-нибудь
пустяка, а я - нет, чтоб уступить, как положено мудрому отцу, так наоборот,
стараюсь свою правоту непременно доказать. Хотя толку от этого ноль. Даже
если и докажешь, лучше бы этого не делал: надуемся, замкнемся и затаим обиду
на старого дурака. И за дело.
Вот и сейчас - вместо того, чтобы дипломатично пожать плечами и
перевести разговор на другую тему, я мстительно засопел, взял кассету и
пошел включать видик. Забыл папаша, видите ли. Склеротик, ага. Ух, какие мы
умные, да категоричные.... Ладно-ладно....
Со "старинным" шуршаньем и потрескиванием возникла на экране древняя
заставка "Из собрания Госфильмофонда".
- Свет! - предвкушая легкую победу в споре, окликнул я дочь, - Све-та!
А вот фигушки, вам, папочка, а не ответ - мы уже в наушниках, забыл?
Пока я, чертыхнувшись, повернулся к экрану, титры уже прошли и фильм уже
начался. И на экране семенил торопливой походочкой бессмертный Акакий
Акакиевич. Сейчас он обернется и....
И мой ехидный хмык застрял на старте. Потому, что Акакием Акакиевичем
был.... Леонид Быков. Я старательно поморгал, потряс головой. Не помогло.
Башмачкиным по-прежнему был исполнитель ролей озорного Максима Перепелицы,
бывалого вояки сержанта Святкина, бесхитростного Алешки. Быков. Леонид
Федорович. Любимый мой артист кино.
Н-ни фи-га не понимаю. Где эта киношная энциклопедия? Оглядываясь на
экран, я торопливо достал с полки увесистый том энциклопедического словаря
кино. Двадцать лет назад достал его по невероятной везухе - дефицитнейшая
вещь тогда была. Заплатил четвертак, для моего тогдашнего бюджета сумму
невероятную, и то считал, что повезло - всего две цены отдал. Сейчас бы уже
так не решился разориться. Так, смотрим... Ага, вот оно. "Шинель". 1960 год.
Дебютная режиссерская работа Алексея Баталова. Исполнитель роли Башмачкина -
Быков Роланд Анатольевич. Большой привет. Скоро буду ходить, улыбаться и
воробьям фигу показывать. Ну и пусть.
Я с каким-то странным облегчением отложил энциклопедию и, глядя на
экран, забыл обо всем, вновь открывая для себя давно знакомый и в то же
время совершенно новый фильм. Не знаю, что бы написал об этом фильме
профессиональный кинокритик, а у меня в голове вертелся только пошловатый
штамп: "неожиданно яркая грань таланта исполнителя главной роли". Так оно и
было. Как он играл, Боже ты мой! Не играл - жил он в этой роли, рожден был
для нее, вот и все. Пусть я и не совсем объективен, но все равно....
"Ролановский" Башмачкин - был классикой, эталонным образом русского
чиновника. Как Тихоновский Штирлиц - эталоном советского разведчика, как
Яковлевский поручик Ржевский - эталоном русского гусара. А этот Акакий
Акакиевич был абсолютно живой, узнаваемый. Он не принадлежал "только" тому
времени - свой он был, знакомый, встречаемый каждый день и на работе, и на
улице. "Я брат твой" - толкнулась в памяти строчка из книги.
В коридоре бодро зашлепали Светкины тапки.
- Ну, что? - вид обескураженного папаши был дочке явно приятен. - Кто
был прав?
- Сдаюсь, - поднял я руки, - Один - ноль в твою пользу. Но можешь меня
расстрелять соленым огурцом, если я что-то понимаю! Ну вот, сама посмотри, -
протянул я ей энциклопедию.