"Александр Розов. Депортация (мини-роман - трансутопия) " - читать интересную книгу автора

то, что вы назвали, у нас принадлежит нации конкретно и без посредников".
"Коммунисты в России тоже так говорили, - выкрикнул кто-то с места, -
мол, у нас все народное, и даже любая кухарка может управлять государством.
А на деле народ был нищ и бесправен, все принадлежало единственной
разрешенной партии".
"Должен признаться, - Торрес развел руками, - что в Меганезии ни
кухарка, ни кто-либо другой, не может управлять государством, и никакой
партии ничего принадлежать не может. И государство и партии запрещены
Великой Хартией. Так что земля, недра и акватория принадлежат гражданам
непосредственно. Каждому жителю принадлежит равная доля, которой он может
пользоваться сам или передать в пользование другому".
"Пустые слова! - крикнул тот же оратор, - как это непосредственно?
Кухарка может продать мне кусок меганезийской акватории?"
"Продать не может, я уже это объяснял. А сдать в аренду на срок до 5
лет - пожалуйста. Для этого ей достаточно заключить с вами договор и
направить копию в фонд экономики и природы. Так, я сдаю свою долю акватории
фирме Snailbot, и имею хорошие дивиденды, Это некоторый риск потери доходов,
но при хорошем раскладе я получаю на 25% больше, чем в фонде. Если вы
предложите еще больше - я готов заключить договор с вами и...".
Конец фразы координатора потонул в гвалте снова расшалившегося трио.
Секар подумал, что азарта у ребят не меньше, чем на футболе - по крайней
мере, если оценивать азарт по уровню производимого шума. Когда они, наконец,
угомонились, вопрос Торресу задавал некто, похожий на профессора из
викторианской эпохи:
"... Развиваю свое собственное частное предприятие, - говорил он, - как
вдруг ко мне приходят социальные наблюдатели и говорят: отдавай нам половину
акций. Если это не грабеж - то что тогда грабеж?"
"Грабеж, - возразил Торрес, - это когда отбирают нечто, не давая взамен
ничего. Так, налоги в западных странах - это грабеж. А когда ваши акции
обменивают на паи любого инвестиционного фонда по вашему выбору - это
антимонопольная политика. Общество принимает превентивные меры против
экономического насилия со стороны частных лиц. Это есть в любой стране,
просто в Меганезии эта политика реализуется честно и открыто. Имеете что-то
возразить?".
"Конечно, имею! Еще бы! - ехидно сказал профессор, - антимонопольные
органы лишь контролируют предпринимателя, чтобы он не создавал
искусственного дефицита, монопольного завышения цен и не совершал тому
подобных злоупотреблений. А ваши наблюдатели отбирают у людей собственность,
принудительно меняя ее на что-то".
"Вы создаете словесную путаницу, - ответил координатор, - право
собственности это возможность распоряжаться имуществом по своему выбору
независимо от воли третьих лиц, любым способом, физически не опасным для
окружающих. Если у меня за спиной стоит чиновник, который указывает мне, как
я должен распоряжаться - то, значит, я уже не собственник, а болван в
преферансе, моими картами ходит другой игрок".
"Надо же, - фыркнул его оппонент, - Что ж тогда крупные бизнесмены не
возмущаются?"
"Элементарно, - Торрес улыбнулся, - чиновника ведь можно подкупить, и
тогда болваном окажется уже все общество. Именно так и происходит в
большинстве развитых стран".