"Лилиана Розанова. Предсказатель прошлого ("Знание - сила")" - читать интересную книгу автора

вероятный. Стрелку, направленную на сущность события, случайности
сталкивают влево и вправо. Кто знает, каких вершин достигла бы поэзия,
если бы Лермонтов стрелял в Мартынова, а не в воздух, и кто бы открыл
Северный полюс, если бы медведь, убитый Андрэ, был совершенно здоров.
[Баранцев, видимо, имеет в виду версию, согласно которой экспедиция Андрэ
(1897), пытаясь достичь Северного полюса на воздушном шаре и, совершив
вынужденную посадку, погибла заразившись от подстреленного медведя
трихинеллезом]. Перекинув тумблер ВЛЕВО, мы включаем Фильтры Случайностей,
Минимизаторы Уклонений и специально вмонтированное в электроды Устройство,
вносящее Коэффициент поправки на человеческие качества. В результате мы
получим первую производную - картину того, _как могло быть_. Понимаете?
- Понимаем, - сказали мы, - хотя...
А Женька уже заворачивал одеяла на кроватях, вытягивал простыни и
крепил их к обоям английскими булавками. Он был бледен и сильно
волновался.
- Тут еще работы... - говорил он. - Пока так, первая проба. С
фокусировкой фокусы... Самонастройка не отлажена... Так что я абсолютно не
знаю, какие события он выберет. Видимо, пока только самые существенные,
так сказать, ключевые: для будничных эпизодиков чувствительность мала...
Давайте, а?
В общем из женькиных объяснений выходило, что, будучи подсоединен к
любому человеку. Коллектор должен проецировать куски из его прошлого в
действительном и могущем быть вариантах.
Женька воткнул вилку в штепсель, выключил верхний свет и извлек из
тумбочки тускло-металлические, ладошками, электроды, укрепленные на обруче
для наушников.
В это время раздался стук и вошел профессор Стаканников. Я забыл вам
сказать, что по общественной линии он был прикреплен к общежитию и,
встречая меня, обязательно спрашивал, все ли у нас в порядке с моральным
обликом. А тут вдруг сам пожаловал.
Так что деваться нам было некуда, и Женька Баранцев, поколебавшись, еще
раз кратко объяснил, что к чему. После этого нам не оставалось ничего
другого, как предложить профессору Стаканникову самое удобное место -
прямо против экрана, у Константиновой кровати.
- Давайте, что ли, я первый, - сказал Немка и надвинул
наушники-электроды.
Наступила абсолютная темнота.
Потом она дрогнула, заколебались тени, и мы увидели блестяще-черную,
косо вставшую крышку рояля. Экрана я, собственно, не замечал, хотя, очень
сильно сосредоточившись, мог заставить себя увидеть черточки английских
булавок, на которых держались простыни.
Итак, мы увидели косую крышку рояля; на ней параллелограммами лежал
солнечный свет. За роялем сидела большая, шумно дышащая женщина в
блестящем платье. Не глядя, она сильно ударила одной рукой по клавишам и
запела зычно, призывно:
- До... ми-бемо-оль... соль... до!.. Повтори за мной, мальчик: до... ми
бемоль!..
Мы услышали тоненькое, мышиное:
- Мибесоооль...
Мальчик лет шести стоял у рояльной ножки и ковырял паркет повернутым