"Лилиана Розанова. К вопросу о трансплантации сердца ("Знание - сила") [NF]" - читать интересную книгу автора

вопрос:
- Как вы себя чувствуете?
- Люблю, - ответил Он.
- Люблю, - ответила Она.
От имени многомиллионной армии слушателей наш корреспондент
поблагодарил Профессора и пациентов за интервью и пожелал им больших
успехов в личной жизни.


А стоял май, и на тройные фильтры, вставленные в распахнутые окна
палаты для ограждения от вирусов и микробов, лип снаружи тополиный пух.
Запахи весны густо мешались с запахами медикаментов, образуя неведомые
науке ароматические вещества. Послеоперационный период тек без осложнений.
Ему и Ей разрешили понемногу разговаривать, потом смотреть телевизор,
листать прошлогодние журналы, играть в поддавки и "замри" и слушать
записанные на магнитофон птичьи голоса. Они делали все это больше для
того, чтобы доставить удовольствие врачам. Лучшие минуты наступали после
вечернего обхода, когда все покидали палату и зажигались синие ночники.
Они научились не замечать гудения приборов, постукивания метрономов и
тиканья часов, - так что было тихо-тихо.
Профессор Медицины в своем кабинете просматривал последние сводки и шел
домой мимо палаты на цыпочках, стараясь не шуметь.


БОЛЬШЕ "ЗА", ЧЕМ "ПРОТИВ"
(Из выступления Профессора Генетики в тонком журнале)
Оглядываясь на путь, пройденный человечеством, поражаешься сколько раз
его бросало от полигамии к моногамии и обратно. По-видимому, сейчас мы
стоим на пороге нового эволюционного, популяционного, типологического,
филогенетического и евтехнического этапа, который я назвал бы
структурированно-моногамным. Люди просят пересадить им сердца - давайте
пересаживать. Почему бы и нет? Раз открыли - значит созрели.


...Летом было зелено и жарко. Они проводили дни в больничном саду, где
мощные вакуумные, лазерные и ультрафиолетовые установки разгоняли микробов
и создавали над ними полусферическое стерильное пространство. Пространство
следовало за ними по пятам, так что они могли купаться в пруду, есть
мороженое и пить газированную воду из автоматов. Ни у Него, ни у Нее давно
уже ничего не болело, только слева на груди осталось по узкому гнутому
шраму. Можно было собирать гербарии, загорать и кататься на осликах. Дожди
шли редко, а когда шли, то крупными теплыми каплями, и хорошо было
смотреть из-под клена, как в лужах с бульканьем рождаются маленькие
радужные полусферы. Цвели тюльпаны, сирень, анютины глазки, потом пионы,
маргаритки, цветной горошек и ноготки, наконец георгины, гладиолусы,
астры, подсолнухи и золотые шары. Было похоже на рай.

ИЗ ДИССЕРТАЦИИ ОПЕРАТИВНОГО СОЦИОЛОГА,
ЗАЩИЩЕННОЙ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ СПУСТЯ