"Constance_Ice. Гарри Поттер и келья алхимика (Главы 1-8)" - читать интересную книгу автора

очередной раз поздравив себя со своевременной покупкой именно такой машины.
С сожалением давя последние в этом году желтенькие дикорастущие ирисы, я
пролавировала влево мимо края болота, очерченного бархатными и коричневыми
стрелками камышей, где в холмах посреди шелковисто-зеленой низины темнело
кольцо стоячих камней. Я съехала к самому ограждению, беззастенчиво
перелезла через тонкую цепочку и прижалась щекой к ближайшему камню. Таким
способом я снимала напряжение уже неделю. Сезон ярмарочных попоек на этом
месте уже пару месяцев как прошел, и сейчас вокруг не было ни души. Странно,
но здесь мне было совсем не страшно одной, я не боялась таинственных
болотных человечков, которые выглядывают из-за таких камней и, посверкивая
разноцветными огоньками, заманивают тебя в трясину, хотя сама я о них
писала. "Серый вервольф и Красные Шапочки" - второе по счету мое
произведение, приз за лучшую книгу в серии "Страхи", самый продаваемый роман
сезона и так далее. И полный кошмар в отношении содержания.

Если бы я могла написать о том, что чувствуешь, когда прислоняешься к
этому странно вибрирующему источнику неизвестной энергии. О том, что после
этого мне снова хочется жить, и не страшно вспоминать, как я в
полуразрушенном многоквартирном доме на Брикстон-роуд кормила с ложечки
парализованную мать сильно разбавленным малиновым сиропом, за две пинты
которого я накануне вечером отдала истощенному, нервному фермеру с обвисшими
усами свою единственную теплую куртку-пуховик и семьдесят обесценившихся
фунтов. О том, как я, проходя по осыпающейся под ногами больничной лестнице,
смотрела на мечущихся в бреду раненых, надышавшихся "дементрина", хрипящих и
захлебывающихся в болезненном крике от жутких видений, отнимающих разум. О
том, как мне приходилось хоронить своих близких завернутыми в простой черный
пластиковый мешок, потому что гроб стоит слишком дорого, и его могут
позволить себе только родные погибших на фронте - государство оплачивает им
похороны. О том, как я водила во вновь открывшийся музей свой первый класс и
тихонько клала руку на плечо тем, кто сипло шмыгал носом, когда безрукий гид
рассказывал о первых бомбежках Ливерпуля и Глазго - в каждой из семей этих
бледненьких детишек с торчащими от постоянного недоедания ребрами были свои
потери. О том, как страшно было просыпаться одной в холодной квартире после
того, как я позавчера выпила последнюю таблетку "Санаригуттура", а все тело
продолжало трясти от лихорадки, но нужно было вставать и идти работать,
потому что учителей катастрофически не хватало, а один из детей за день до
этого, сам того не заметив, назвал меня мамой. И по более прозаической
причине: только на госпредприятии в придачу к зарплате можно было получить
бесплатный обед...

Господи, если бы можно было об этом написать! Но кто будет читать это?
После войны прошло уже столько лет, а людям все еще хочется покупать только
любовные истории со счастливым концом и обнимающимися на обложке прекрасной
блондинкой и жгучим брюнетом. Или понарошковые ужасы, где в конце книги
супергерой неизменно убивает исходящего липкой зеленой слизью монстра прямым
попаданием острия зачарованного меча в правый верхний левый желудочек
третьего сердца. И кто будет это издавать, даже если найдутся сумасшедшие
читатели, желающие видеть в книгах правду, а не красивый вымысел? Мой агент
панически боится связываться с такой литературой, и он не единственный в
своем роде. Наверное, только эти камни знают, что я продала душу, и прощают