Глава пятнадцатая. Нерушимая Клятва

За покрытыми изморозью окнами вновь кружился снег. Приближалось Рождество. Уже и Хагрид, как обычно, приволок в Большой зал двенадцать рождественских ёлок. Гирлянды из остролиста и блестящая мишура обвивали перила лестниц. В доспехах — внутри шлемов — сияли Вечные свечи, а по коридорам были развешаны охапки омелы. И под ними, всякий раз, когда Гарри шёл по замку, точно из-под земли возникали толпы девочек, загораживая проход. Однако, к счастью для себя, за время своих частых ночных блужданий столь популярный гриффиндорец успел хорошо изучить все секретные ходы замка и мог с лёгкостью добраться до классов, минуя омелы.

Глядя на это, Рон просто умирал со смеху, в то время как раньше подобная привлекательность друга скорее вызвала бы у него раздражение и зависть. И хотя Гарри предпочитал тому угрюмому и ожесточённому Рону, терроризировавшему всех на протяжении нескольких недель, Рона хохочущего и веселящегося, однако новый, изменившийся к лучшему приятель доставался ему дорогой ценой. Во-первых, приходилось терпеть частое присутствие Лаванды Браун, считавшей, похоже, что секунды, которые она прожила, не целуя своего бойфренда, потеряны зря; а, во-вторых, Гарри вновь оказался в положении лучшего друга вдрызг разругавшихся людей.

Рон, чьи руки ещё не зажили после нападения птиц Эрмионы, избрал позицию обиженного и оскорблённого.

— Уж кто бы жаловался! — говорил он Гарри. — Сама-то с Крумом тискалась, а сейчас обнаружила, что и мной кто-то может заинтересоваться… Ну, у нас свободная страна. Да и что я такого сделал-то?

Гарри не ответил, притворившись полностью погружённым в книгу «Поиски Первоосновы», которую требовалось прочитать до завтрашнего урока Колдовства. Намереваясь остаться другом и Рону, и Эрмионе, в последнее время он постоянно держал рот на замке.

— Я ничегошеньки не обещал Эрмионе, — нудел младший Висли. — То есть, я имею в виду, я собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Хорохорну, но она же ничего никогда не говорила… просто как друзья… Я свободен, как ветер…

Гарри перевернул очередную страницу «Первооснов», не забывая, что приятель наблюдает за ним. Голос Рона перешёл в бормотание, практически неслышное из-за потрескивания огня в камине, хотя Гарри показалось, снова прозвучали слова «Крум» и «нечего жаловаться».

Основательно забитое расписание гриффиндорской отличницыпозволяло нормально общаться с ней лишь по вечерам. В это время Рон настолько плотно увлекался Лавандой, что совсем не обращал внимания на друга. Эрмиона же категорически отказывалась сидеть в гостиной, пока там находился Рон, и поэтому Гарри чаще всего присоединялся к ней в библиотеке, а значит, все разговоры им приходилось вести шёпотом.

— Он волен целоваться с кем пожелает, — заявила Эрмиона, в то время как мадам Пинс рыскала по полкам за их спинами. — Да мне и дела до этого нет!

Она подняла перо и яростно поставила точку над «i», проткнув пергамент. Гарри не ответил. Ему вообще начинало казаться: ещё чуть-чуть — и он вовсе разучится говорить. Юноша склонился пониже к «Продвинутой Алхимии» и продолжил делать заметки о Вечнодействующих эликсирах, останавливаясь время от времени, чтобы разобрать ценные указания Принца к тексту Либатия Бурачника.

— Кстати, — заметила девушка некоторое время спустя, — тебе следует быть поосторожнее.

— В последний раз повторяю, — после почти часового молчания шёпот у Гарри вышел хриплым, — я не собираюсь расставаться с этой книгой. Да я больше узнал от Принца-полукровки, чем от Снэйпа или Хорохорна за…

— Я не о твоём дурацком так называемом Принце, — Эрмиона бросила на книгу столь свирепый взгляд, словно та нанесла ей личное оскорбление, — а о том, что случилось сегодня. По пути сюда я зашла в женский туалет и наткнулась там на дюжину девчонок, включая и эту Ромильду Вэйн. Они обсуждали способ подсунуть тебе любовное зелье — им кажется, что тогда ты непременно пригласишь кого-нибудь из них на вечеринку к Хорохорну. И, похоже, все они приобрели у Фреда и Джорджа любовные зелья, которые, боюсь, вполне действенны.

— И ты их не конфисковала?! — возмутился Гарри. То, что мания Эрмионы соблюдать правила иссякла именно в столь неподходящий момент, не укладывалось ни в какие рамки.

— У них не было зелий с собой, — презрительно ответила Эрмиона. — Они всего лишь обсуждали тактику. И поскольку я сомневаюсь, что даже Принц-полукровка, — она бросила на книгу ещё один недобрый взгляд, — способен сварганить противоядие от дюжины любовных зелий разом, то на твоём месте я бы наконец пригласила кого-нибудь на вечеринку. Тогда остальные перестали бы думать, что у них есть шанс. Вечеринка завтра, и они готовы на отчаянные поступки.

— У меня нет никого на примете, — пробурчал Гарри, всё ещё пытаясь не думать о Джинни — впрочем, довольно безуспешно. Во всяком случае, она время от времени возникала в его мечтах в виде, заставлявшем юношу чувствовать невыразимую благодарность за то, что Рон не владеет Легилименцией.

— Так или иначе, будь осторожнее с тем, что пьёшь, поскольку не похоже, чтобы Ромильда Вэйн впустую сотрясала воздух, — мрачно подытожила Эрмиона.

Она подтянула к себе длинный свиток пергамента, на котором писала работу по Гаданию по числам, и продолжила скрипеть пером. Гарри смотрел на неё, но мысли его витали где-то далеко.

— Постой-ка, — медленно проговорил он. — Разве Филч не запретил всё, что куплено в «Волшебных выкрутасах Висли»?

— С каких это пор кто-то обращает внимание на его запреты? — хмыкнула Эрмиона, по-прежнему поглощённая своим рефератом.

— Но ведь сов, доставляющих почту, обыскивают. Как же тогда девчонкам удалось заполучить любовные зелья?

— Фред и Джордж маскируют их под духи и снадобья от кашля, — пояснила девушка. — Их Служба совиной доставки занимается и этим тоже.

— Да ты неплохо осведомлена!

Эрмиона наградила друга взглядом вроде тех, какие только что бросала на его «Продвинутую Алхимию».

— Об этом было написано на обратной стороне бутылочек, которые близнецы показывали нам с Джинни летом, — проронила она холодно. — Я не разгуливаю по школе, подливая людям зелья в напитки… Или, что не лучше, — делая вид, будто подливаю…

— Ладно, забудь, — быстро произнёс Гарри. — Главное вот в чём: Филча дурачат, верно? Эти девицы запросто достают запрещённые штучки, замаскированные под что-то другое! Так почему Малфой не мог пронести в школу ожерелье?..

— Ох, Гарри… Не начинай опять…

— Брось, почему бы и нет? — продолжал настаивать юноша.

— Послушай, — вздохнула Эрмиона. — Сенсоры Скрытности распознают сглазы, проклятия и Маскирующие чары, так? Их используют для обнаружения Тёмной магии и тёмномагических предметов. Сильное проклятие — вроде наложенного на ожерелье — они бы засекли в считанные секунды. А вот нечто, налитое не в ту бутылку, скорее всего, останется незамеченным… и, кстати, любовные зелья не являются Тёмной магией и не считаются опасными…

— Тебе легко говорить, — пробормотал Гарри, думая о Ромильде Вэйн.

— …поэтому определять, микстура это от кашля или нет, перепало на долю Филча, а из него, сам знаешь, какой волшебник. Сомневаюсь, что он способен отличить одно зелье от другого…

Девушка, осёкшись, замерла. Гарри тоже насторожился. Кто-то приближался к ним под прикрытием тёмных книжных полок. Ребята выжидали, и мгновение спустя из-за угла появилась мадам Пинс. Свет лампы, которую она несла, сыграл с ней злую шутку, сделав похожей на стервятника: подчеркнул крючковатый нос, впалые щёки и пергаментную кожу.

— Библиотека закрывается, — прокаркала она. — Позаботьтесь поставить всё, что вы брали, на правильную… Что ты сотворил с книгой — ты, мерзкий мальчишка?!

— Это не библиотечная, это моя! — Гарри поспешно вцепился в свою «Продвинутую Алхимию», в то время как мадам Пинс протянула к ней когтистую руку.

— Испоганенная! — зашипела женщина. — Осквернённая! Загаженная!

— Это всего лишь книга, в которой делали пометки, — возразил Гарри, выдирая учебник из её мёртвой хватки.

Библиотекарша выглядела так, словно её сейчас удар хватит. Эрмиона, поспешно собравшая свои вещи, схватила Гарри за руку и поволокла прочь.

— Она запретит тебе появляться в библиотеке, если не будешь осторожнее. И зачем тебе понадобилось брать с собой эту дурацкую книгу?

— Эрмиона, если мадам Пинс белены объелась, я тут совершенно ни при чём!.. Как ты думаешь — может, она подслушала твоё циничное высказывание о Филче? Я всегда подозревал, что между ними что-то есть…

— Ха-ха-ха!

Наслаждаясь возможностью снова говорить нормальными голосами, они шли обратно в гостиную по пустынным, освещённым лампами коридорам, и спорили о том, были ли Филч и мадам Пинс тайно влюблены друг в друга.

— Забавы, — сказал Гарри новый, праздничный пароль Толстушке.

— И тебе того же, — с шаловливой улыбкой откликнулась та, открывая проход и пропуская их.

— Привет, Гарри! — услышал он голос Ромильды Вэйн, едва переступил порог. — Хочешь фруктового лимонаду?

Эрмиона через плечо бросила на юношу взгляд «Что-я-тебе-говорила?».

— Нет, спасибо, — торопливо отказался Гарри. — Он мне не слишком нравится.

— Ну тогда возьми это, — не сдавалась Ромильда, буквально впихивая ему коробку. — Шоколадные котелки с огневиски. Бабушка мне прислала, а я их не люблю.

— Э-э-э… ладно… большое спасибо, — ответил юноша, не придумав ничего лучше. — Э… Я всего лишь проходил мимо с… — и он поспешно рванул следом за Эрмионой, проглотив остаток своего невнятного бормотания.

— Говорила тебе, — кратко заметила ему подруга, — чем быстрее ты пригласишь кого-нибудь, тем скорей они оставят тебя в покое, и ты сможешь…

В этот момент она заметила Рона и Лаванду, сплетённых в объятиях в одном из кресел, и её лицо тут же приобрело безразличное выражение.

— Спокойной ночи, Гарри, — и Эрмиона, хотя было только семь вечера, удалилась в спальню девушек, не проронив больше ни слова.

Гарри отправился спать, утешая себя мыслью, что осталось пережить всего один учебный день плюс вечеринку у Хорохорна, а потом они с Роном уедут в Нору. О примирении его друзей до наступления каникул, похоже, уже и речи не шло, но передышка, может статься, позволит им успокоиться и обдумать своё поведение…

Но Гарри не слишком-то на это рассчитывал, и надежда стала ещё призрачней после того, как на следующий день он высидел с ними урок Преобразования. Шестикурсники только что приступили к чрезвычайно сложному вопросу преобразования людей. Работая перед зеркалами, они должны были изменить цвет собственных бровей. Первая попытка Рона с треском провалилась — он умудрился наградить себя длинными, подкрученными вверх усами, и Эрмиона вволю позлорадствовала над ним. Тот отплатил ей жестокой, но точной пародией её подскакиваний с места всякий раз, когда профессор Мак-Гонагалл задаёт вопрос. Лаванда и Парвати нашли зрелище весьма забавным, Эрмиона же едва не расплакалась и одновременно со звонком вылетела из класса, оставив половину своих вещей. Гарри решил, что подруге внимание сейчас нужнее, чем Рону, сгрёб остальное имущество девушки и последовал за ней.

В конце концов он отыскал её этажом ниже: Эрмиона выходила из женского туалета в сопровождении Луны Лавгуд, рассеянно похлопывающей её по спине.

— Привет, Гарри, — поздоровалась Луна. — У тебя одна бровь ярко-жёлтая — знаешь?

— Привет, Луна. Эрмиона, ты забыла свои вещи…

Он протянул ей книги.

— А-а, да, — глухо проговорила Эрмиона, принимая вещи, и быстро отвернулась, пытаясь скрыть слёзы, которые вытирала пеналом. — Спасибо, Гарри. Ну, я лучше пойду… — и она поспешила прочь, не дожидаясь слов утешения.

По правде говоря, Гарри был не мастак их сочинять — вот и сейчас ему в голову ничего не приходило.

— Она несколько расстроена, — высказалась Луна. — Я сперва подумала на Мрачную Миртл, что это она там рыдает, но оказалось — Эрмиона. Она говорила что-то о Роне Висли…

— Да, они поцапались, — подтвердил Гарри.

— Иногда он говорит очень забавные вещи, правда? — они вместе пошли по коридору. — Но часто бывает не слишком добр. Я заметила это в прошлом году.

— Пожалуй, ты права, — пришлось согласиться Гарри. Луна демонстрировала свою обычную способность изречения неприятных истин; никогда прежде Гарри не доводилось встречать подобных людей. — А как у тебя? Хороший был семестр?

— Нормальный, — пожала плечами девушка. — Немного скучновато без ДА. Зато Джинни хорошо ко мне относится. На днях она заставила двух мальчиков на уроке Преобразования перестать называть меня Лунатичкой…

— А ты не хотела бы пойти со мной на вечеринку к Хорохорну сегодня? — слова сорвались с языка прежде, чем Гарри успел себя остановить; юноша услышал их словно со стороны, как если бы вместо него говорил кто-то другой.

Изумлённая Луна перевела на него взгляд своих выпуклых глаз.

— На вечеринку к Хорохорну? С тобой?

— Ага. Предполагается, что мы приведём с собой гостей, и я подумал — может, тебе было бы интересно… Я хочу сказать, мы могли бы пойти… — он старался предельно прояснить свои намерения, — …ну то есть просто как друзья, понимаешь? Но если не хочешь… — он уже наполовину надеялся, что она откажется.

— Ой, нет! Я бы очень хотела пойти с тобой! Как друг, — Луна просто сияла — Гарри никогда её такой не видел. — Меня никто ещё не приглашал на вечеринку… как друга! Так вот почему ты покрасил себе бровь — для вечеринки? Мне тоже выкрасить?

— Нет, — твёрдо произнёс Гарри. — Это вышло случайно. Я попрошу Эрмиону исправить… Значит, встречаемся в восемь в холле.

— АГА! — раздавшийся сверху вопль заставил их подпрыгнуть. С люстры, под которой они только что прошли, вверх тормашками свисал незамеченный ими Пивз и злорадно ухмылялся. — Потный пригласил Лунатичку на свидание! Потный втюрился в Лунатичку! Потный втю-у-у-у-у-урился в Лунатичку-у-у-у!

И полтергейст понёсся прочь, гогоча и вопя:

— Потный втюрился в Лунатичку!

— Просто восхитительно, что можно сохранить такие вещи в тайне, — съехидничал Гарри.

Само собой, потребовалось совсем немного времени — и вся школа была в курсе, что Гарри Поттер идёт на вечеринку Хорохорна с Луной Лавгуд.

— Да ты любую мог пригласить! — недоверчиво воззрился на него Рон во время ужина. — Любую! А ты выбрал Лунатичку Лавгуд?

— Не называй её так! — раздался сердитый голос Джинни. Она шла мимо них к своим друзьям и задержалась на секунду. — Я очень рада, Гарри, что ты идёшь с Луной. Она так взволнована… — и, Джинни уселась в другом конце стола рядом с Дином.

Гарри честно старался порадоваться одобрению Джинни, но получалось у него не очень… В отдалении от них сидящая в одиночестве Эрмиона ковырялась в своём жарком. Гарри заметил, как Рон украдкой бросает на неё взгляды.

— Ты мог бы извиниться, — напрямик предложил он Рону.

— Ага… И подвергнуться ещё одной атаке стаи канареек? — пробормотал тот.

— И зачем тебе нужно было передразнивать её?

— Она смеялась над моими усами!

— Я тоже. Это было самое дурацкое зрелище в моей жизни.

Но Рон, похоже, его не услышал — пришли Лаванда и Парвати. Втиснувшись между юношами, Лаванда оплела руками шею Рона.

— Привет, Гарри, — проговорила Парвати, которой, судя по всему, тоже весьма прискучило, да и действовало на нервы поведение влюблённой парочки.

— Привет. Как дела? — откликнулся он. — Значит, ты остаёшься в Хогвартсе? Я слышал, родители хотели вас забрать.

— Пока что мне удалось их отговорить, — сказала Парвати. — Случай с Кэти в самом деле их напугал, но, поскольку с тех пор ничего не случилось… ой, привет, Эрмиона! — и Парвати лучезарно улыбнулась.

Гарри мог поручиться: она чувствовала вину за свой смех над одноклассницей на Преобразовании. Юноша обернулся к Эрмионе — та лучилась ещё более любезной улыбкой, если такое вообще возможно… Девушки порой и в самом деле бывают очень странными…

— Привет, Парвати, — Эрмиона в упор не видела Рона с Лавандой. — Идёшь сегодня на вечеринку Хорохорна?

— Меня не пригласили, — Парвати сразу помрачнела. — Я бы с удовольствием, конечно. Судя по всему, там будет здорово… Ты ведь собираешься туда?

— Да, в восемь я встречаюсь с Кормаком, и мы…

Рон обнаружил своё существование, издав специфический звук — будто из засорённой раковины выдернули вантуз. А Эрмиона продолжала, словно ничего не видя и не слыша:

— …и мы вместе отправляемся на вечеринку.

— Кормак? — поинтересовалась Парвати. — Ты имеешь в виду Кормака Мак-Лагана?

— Именно его, — сладко пропела собеседница. — Того, кто едва , — она особо выделила это слово, — не стал защитником Гриффиндора.

— Ты что, встречаешься с ним? — округлила глаза Парвати.

— Ну да, — подтвердила Эрмиона. — А ты не знала? — и она захихикала совершенно непохоже на себя.

— Нет, — Парвати порядком взбудоражилась этим известием. — Ничего себе! Тебе, значит, нравятся игроки в квиддитч? Сначала Крум, теперь Мак-Лаган…

— Мне и впрямь нравятся хорошие игроки в квиддитч, — подчеркнула Эрмиона, всё ещё улыбаясь. — Ну, увидимся… Мне пора — надо готовиться к вечеринке…

И она удалилась. А Парвати с Лавандой моментально начали обсуждать новость, припоминая всё, что слышали о Мак-Лагане, и перемывая кости Эрмионе. Рон молчал, но выглядел при этом необычайно озадаченным. Гарри же оставалось лишь дивиться про себя, насколько далеко могут зайти девушки в стремлении отомстить.

В восемь часов спустившись в вестибюль, Гарри обнаружил там целую толпу школьниц, с осуждением следящих, как он подходит к Луне. Одетая на ней серебристая, украшенная блёстками парадная мантия служила наблюдательницам поводом для смешков, но в целом девушка была очень мила. В любом случае, Гарри порадовался, что Луна сняла свои серьги-редиски, ожерелье из пивных пробок и спектрокуляры.

— Привет, — сказал он. — Ну что, идём?

— О да, — тут же согласилась она. — А где будет вечеринка?

— В кабинете Хорохорна, — Гарри повёл её по мраморной лестнице, прочь от косых взглядов и перешёптываний. — Ты слышала — там, вроде, будет вампир?

— Руфус Скримджер? — уточнила девушка.

— Я… Что? — осёкся в замешательстве Гарри. — Ты говоришь о Министре магии?

— Да. Он вампир, — заявила как само собой разумеющееся Луна. — Папа написал об этом большую статью, когда Скримджер сместил Корнелия Фаджа, но кто-то из Министерства заставил его отказаться от публикации. Конечно же, они там не хотят, чтобы правда выплыла наружу!

Гарри мог представить себе Руфуса Скримджера кем угодно, но только не вампиром, и уже привык к тому, что Луна преподносит дикие выдумки своего отца как непреложную истину, а потому не ответил. Они уже приближались к кабинету Хорохорна, и с каждым шагом музыка и громкие разговоры, доносившиеся оттуда, делались всё явственней.

Было ли так изначально, или преподаватель Алхимии воспользовался магическими приёмчиками, но его кабинет оказался намного больше обычной учительской каморки. Задрапировавшие потолок и стены изумрудно-зелёные, тёмно-красные и золотые занавеси наводили на мысли об огромной палатке. В комнате, озаряемой красноватым светом свисавших с потолка вычурных ламп, в которых порхали настоящие светящиеся феи, было душно и многолюдно. Из дальнего угла доносилось громкое пение под аккомпанемент инструмента, по звуку похожего на мандолину. Трубочный дым окутывал группу поглощённых беседой пожилых колдунов. Несколько домовых путались у всех под ногами, то и дело скрипуче требуя дать дорогу. Ломившиеся от снеди серебряные подносы на головах придавали им сходство с маленькими ходячими столиками.

— Гарри, мальчик мой! — пророкотал Хорохорн, едва Гарри и Луна показались на пороге. — Заходи, заходи! Здесь немало людей, с которыми я хотел бы тебя познакомить!

На профессоре была бархатная шапочка с кисточкой, подобранная в тон к его домашней куртке. Вцепившись в руку Гарри так, словно собирался с ним телепортироваться, учитель Алхимии целеустремлённо направился в толпу. Юноша схватил Луну и поволок её следом.

— Гарри, хочу представить тебе Элдреда Уорпла, моего бывшего ученика, автора книги «Братья по крови: моя жизнь среди вампиров»… и, конечно же, его друга Сангвини.

Уорпл, невысокий тучный мужчина в очках, схватил ладонь Гарри и с энтузиазмом пожал её. Вампир Сангвини — высокий, измождённый, с залёгшими вокруг глаз тенями — кивнул со скучающим видом. Невдалеке от него с заинтригованными и взволнованными лицами скапливались девочки.

— Гарри Поттер, как я рад нашей встрече! — воскликнул Уорпл, близоруко щурясь. — Я как раз интересовался у профессора Хорохорна: «Когда же наконец появится столь ожидаемая всеми нами биография Гарри Поттера?»

— Э… — выдавил юноша. — Ожидаемая?

— Такой скромный… как и описывал Гораций! — восхитился Уорпл. — Однако и в самом деле, — его тон внезапно стал деловым, — я бы с восторгом взялся за написание. Люди жаждут узнать о тебе больше, дорогой мальчик, жаждут! Если бы ты согласился предоставить мне возможность провести несколько интервью с тобой — каждое, скажем, на четыре-пять часов, — то мы бы закончили книгу за пару месяцев. И никаких усилий с твоей стороны, уверяю тебя! Можешь спросить у Сангвини, если, в самом деле, не…Сангвини, оставайся здесь! — прикрикнул Уорпл, внезапно посуровев, поскольку вампир с голодным блеском в глазах двинулся к ближайшей группе девочек. — Вот, съешь пирожок с мясом, — Уорпл, схватив один у проходившего мимо домового, сунул его в руку Сангвини прежде, чем снова обратить своё внимание на Гарри.

— Мой дорогой мальчик, ты не представляешь, сколько золота…

— Меня это ни капли не интересует, — твёрдо сообщил Гарри. — И, извините, я только что увидел друга…

Он потащил за собой Луну, и в самом деле заметив пару секунд назад мелькнувшую в толпе гриву длинных каштановых волос — её обладательница исчезла между двумя музыкантами из Вещих Сестричек (по крайней мере, Гарри предположил, что это именно они).

— Эрмиона! Эрмиона!

— Гарри! Вот и ты, наконец-то! Привет, Луна!

— Что с тобой случилось? — не удержался от вопроса юноша. Подруга выглядела взъерошенной, будто продиралась через заросли Лапы дьявола.

— Я только что сбежала… то есть, я имею в виду, только что рассталась с Кормаком, — выдохнула Эрмиона. — Под омелой, — пояснила она, поскольку Гарри продолжал вопросительно смотреть на неё.

— Ты заслужила это за то, что пришла с ним, — сурово сказал он.

— Я решила, из-за него Рон взбесится больше всего, — заявила Эрмиона хладнокровно. — Я подумывала о Захарии Смите, но, в общем…

— Ты подумывала о Смите?! — вытаращился Гарри.

— Да, и начинаю жалеть, что не выбрала его. Гроуп по сравнению с Мак-Лаганом — настоящий джентльмен. Давай перейдём туда, тогда мы сможем загодя увидеть приближение Кормака, он такой высокий…

Прихватив по дороге кубки с мёдом, друзья протолкались на противоположную сторону комнаты, слишком поздно обнаружив там стоящую в одиночестве профессора Трелони.

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовала её Луна.

— Добрый вечер, моя дорогая, — преподавательница Прорицания с трудом сфокусировала на ней взгляд. Гарри вновь почувствовал запах дешёвого кулинарного хереса. — Я последнее время не видела тебя на моих уроках…

— В этом году у меня Флоренц, — ответила девушка.

— Конечно, кто же ещё, — пробормотала Трелони со злым, пьяным хихиканьем. — Сивка, как я предпочитаю именовать его. Вы не считаете, что теперь, когда я вернулась в школу, профессор Дамблдор мог бы и избавиться от коняги? Но нет! Мы делим занятия… Это оскорбительно, право, оскорбительно… Вы знаете…

Похоже, подвыпившая профессорша не узнала Гарри. Предоставив ей гневно критиковать Флоренца, он придвинулся поближе к Эрмионе и поинтересовался:

— Давай кое-что проясним. Ты собираешься рассказать Рону, что вмешалась в выборы защитника?

Та приподняла брови.

— Ты и впрямь думаешь, я опущусь до этого?

Гарри проницательно посмотрел на неё.

— Эрмиона, если ты назначаешь свидания Мак-Лагану…

— Это совсем другое дело! — с достоинством возразила его подруга. — У меня нет намерений сообщать Рону о том, что могло… или не могло… произойти на выборах защитника.

— Отлично! — пылко откликнулся Гарри. — Потому что, если он снова раскиснет и мы проиграем следующий матч…

— Квиддитч! — возопила Эрмиона. — Неужели мальчишек больше ничего не волнует? Кормак не задал ни единого вопроса обо мне, зато я без передыху слушала о Ста Великих Перехватах, выполненных Кормаком Мак-Лаганом с тех пор, как… О нет, лёгок на помине!

И она сбежала так стремительно, будто телепортировалась: только что была здесь, а в следующий момент уже протиснулась между двумя хохочущими колдуньями и испарилась.

— Не видели Эрмиону? — спросил Мак-Лаган, выбравшись из толчеи минуту спустя.

— Извини, но нет, — и Гарри отвернулся, чтобы присоединиться к разговору Луны, на долю секунды забыв, с кем она беседует.

— Гарри Поттер! — выдала профессор Трелони глубоким, звенящим голосом, впервые заметив его.

— Здравствуйте, — без энтузиазма отозвался юноша.

— Мой дорогой мальчик, — прошептала она чрезвычайно заботливо. — Все эти слухи! Все эти рассказы! Избранный! Конечно же, я уже давно знала… все знамения были не к добру, Гарри… ну почему же ты не выбрал Прорицание? Тебе этот предмет необходим как никому другому!

— Ах, Сивилла, каждый из нас считает свой предмет самым необходимым! — громко прозвучал ещё один голос, и около профессора Трелони появился Хорохорн. Его лицо раскраснелось, бархатная шапочка съехала набекрень, а руки были заняты кубком с мёдом и огромным куском рождественского пирога[4]. — Никогда прежде я не встречал эдакого — он уникальный зельевар, просто самородок, — заявил профессор, награждая Гарри нежным взглядом налитых кровью глаз. — Природное чутьё, как у его матери, понимаете? Среди моих учеников было лишь несколько подобных, могу тебя заверить, Сивилла. Пожалуй, даже Северус…

И, к ужасу Гарри, Хорохорн протянул руку в толпу и выудил оттуда Снэйпа, словно фокусник кролика из шляпы.

— Брось прятаться и присоединяйся к нам, Северус! — счастливо икнул благодушный профессор. — Я только что говорил об исключительных способностях Гарри в Алхимии! Часть заслуг, конечно, причитается тебе, ты же учил его пять лет!

Пойманный в ловушку чересчур гостеприимным хозяином, Снэйп уставился на Гарри свысока, и его чёрные глаза сузились.

— Странно. У меня не сложилось впечатления, что мне удалось научить Поттера хоть чему-то.

— Ну, значит, это врождённый талант! — воскликнул Хорохорн. — Ты бы видел его на первом уроке — он продемонстрировал мне Глоток живой смерти! До сих пор ни одному моему ученику не удавалось сварить его точнее с первой попытки. Думаю, даже ты, Северус…

— Неужели? — тихо произнёс глава Слитерина, буравя глазами юношу, ощутившего определённое беспокойство. Ему совсем не улыбалась перспектива выяснения Снэйпом источника его новоприобретённого таланта в Алхимии.

— Напомни мне, какие ещё у тебя предметы? — попросил Хорохорн.

— Защита от тёмных сил, Колдовство, Преобразование, Травоведение…

— Короче говоря, все предметы, необходимые для того, чтобы стать аурором, — с едва заметной насмешкой заметил Снэйп.

— Да, именно им я и хочу стать, — с вызовом подтвердил Гарри.

— И из тебя выйдет великий аурор! — пророкотал хозяин вечеринки.

— Я не думаю, что стать аурором — хорошая идея, Гарри, — неожиданно вмешалась Луна. Все посмотрели на неё. — Ауроры — участники Заговора Гнилоклыка. Я полагала, это все знают. Они хотят совершить переворот в Министерстве магии, комбинируя Тёмную магию и пародонтоз[5].

От смеха Гарри даже поперхнулся мёдом. Действительно, стоило взять с собой Луну, хотя бы ради такого.

Всё ещё ухмыляясь, мокрый, кашляющий, он оторвался от своего кубка, и его глазам предстало зрелище, похоже, призванное поднять его настроение ещё больше: Аргус Филч, волокущий за ухо Драко Малфоя.

— Профессор Хорохорн, — прохрипел дворник, чья челюсть дрожала, а в выпученных глазах горел фанатичный огонь. — Я обнаружил этого мальчишку шныряющим по верхнему коридору. Он утверждает, что был приглашён на вашу вечеринку, но припозднился. Вы давали ему приглашение?

Разъярённый Малфой наконец вырвался из лап Филча.

— Ну, хорошо, меня не приглашали! — зло процедил он. — Я пытался пройти незваным, довольны?

— Нет, не доволен! — но выражение лица рьяного поборника школьных правил просто-таки кричало об обратном. — А вот у тебя определённо неприятности! Директор ведь запретил ночные шатания, за исключением тех, на которые получено разрешение, а?

— Ничего, Аргус, ничего, — сказал Хорохорн, махнув рукой. — Сейчас Рождество, и это не преступление — захотеть прийти на праздник. В виде исключения забудем о наказании на этот раз. Ты можешь остаться, Драко.

Безграничное разочарование Филча было вполне предсказуемо. Но почему, подумал Гарри, наблюдая за ними, Малфой выглядел столь же расстроенным? И почему Снэйп смотрел на Драко так, будто был одновременно сердит и — да возможно ли это? — слегка испуган?

Но практически сразу же, ещё до того, как Гарри успел уложить в голове увиденное, Филч развернулся и, бормоча себе под нос, пошаркал прочь, Малфой соорудил улыбку и принялся благодарить Хорохорна за его любезность, а лицо Снэйпа снова стало непроницаемым.

— Это пустяки, пустяки, — повторял хозяин вечеринки, отмахиваясь от благодарностей Малфоя. — В конце концов, я был знаком с твоим дедом…

— Он всегда высоко отзывался о вас, сэр, — не преминул воспользоваться моментом Драко. — Говорил, что вы лучший из знакомых ему зельеваров…

Гарри пристально всматривался в Малфоя. Вовсе не подхалимство Драко стало тому причиной — он не раз наблюдал, как слитеринецтак же вёл себя со Снэйпом, — его заинтересовал тот факт, что Малфой выглядел по-настоящему больным. Впервые за долгое время увидев однокурсника вблизи, Гарри заметил и залёгшие вокруг глаз глубокие тени, и приобретшую нездоровый серый оттенок кожу…

— Я хочу поговорить с тобой, Драко, — внезапно сказал Снэйп.

— Ох, в самом деле, Северус, — Хорохорн снова икнул. — Сейчас Рождество, не будь с ним слишком жёсток…

— Я — глава его колледжа и сам буду решать, насколько жёстким, или наоборот, мне быть, — отрезал Снэйп. — Следуй за мной, Драко.

И они двинулись к выходу: впереди, прокладывая путь, шествовал декан, за ним с обиженным видом тащился Малфой. Несколько мгновений Гарри поколебался, оставаясь на месте, а затем не выдержал:

— Я сейчас вернусь, Луна… э-э-э… мне нужно в туалет…

— Ладно, — ответила она беспечно, и пока Гарри проталкивался через толпу, ему послышалось, что она вновь завела разговор о Заговоре Гнилоклыка — видимо, эта тема всерьёз заинтересовала профессора Трелони.

Выбравшись из веселящейся толпы, Гарри оказался в пустом коридоре. Вынуть из кармана плащ-невидимку и накинуть его на себя труда не составило. Куда труднее оказалось найти Снэйпа и Малфоя.

Юноша побежал по коридору. Музыка и громкие разговоры, всё ещё доносившиеся из кабинета Хорохорна, скрадывали звуки его шагов.

Возможно, Снэйп отвёл Малфоя в свой кабинет в подземелье… а может, препроводил в гостиную Слитерина… Но Гарри продолжал стремительно перемещаться от двери к двери, прижимаясь ухом к каждой из них, когда вдруг с сильно забившимся сердцем расслышал в замочную скважину голоса, доносившиеся из последнего кабинета.

— …не можешь больше допускать ошибок, Драко, потому что если тебя исключат…

— Я тут совершенно ни при чём, понятно?

— Надеюсь, ты говоришь мне правду. Сработано было грубо и неуклюже, а подозрения о твоей причастности появились сразу же.

— Кто меня подозревает? — зло спросил Малфой. — В последний раз повторяю: Я НЕ ДЕЛАЛ ЭТОГО. Наверное, у этой девчонки Белл есть какой-то враг, о котором никто не знает… не смотрите так на меня! Я знаю, что вы делаете. Я не тупой, и это не сработает… я могу остановить вас!

Последовала пауза, а затем Снэйп тихо произнёс:

— А-а… Вижу, тётушка Беллатрикс дала тебе несколько уроков Окклюменции. И какие же мысли ты пытаешься скрыть от своего наставника, Драко?

— Я не пытаюсь скрыть что-либо от него. Я не желаю, чтобы в моих мыслях копались вы !

Гарри плотнее приник к замочной скважине… что же должно было произойти, раз Малфой начал так разговаривать со Снэйпом, к которому всегда проявлял уважение и даже симпатию?

— Значит, поэтому ты избегал меня весь семестр? Боялся моего вмешательства?.. Ты ведь в курсе, Драко: если бы кто-то другой, а не ты, осмелился не явиться ко мне в кабинет, хотя я неоднократно велел…

— Так назначьте мне взыскание! Донесите Дамблдору! — голос Малфоя был полон нескрываемого презрения.

Последовала ещё одна пауза. Потом Снэйп сказал:

— Как ты прекрасно понимаешь, я не испытываю желания делать ни то, ни другое.

— Тогда прекратите вызывать меня к себе!

— Послушай, — заговорил профессор совсем тихо. Чтобы расслышать его, Гарри пришлось ещё плотнее прижаться ухом к замочной скважине. — Я пытаюсь помочь тебе. Я обещал твоей матери защитить тебя. Я дал Нерушимую клятву, Драко…

— Похоже, вам придётся нарушить свою клятву, потому как я не нуждаюсь в вашей защите! Это моё задание, он дал его мне , и я его выполню. У меня есть план, и он должен сработать, только это займёт чуть больше времени, чем я рассчитывал!

— И каков твой план?

— Не ваше дело!

— Если ты расскажешь мне, что намерен сделать, я смогу помочь тебе…

— У меня есть вся необходимая помощь, спасибо, я не один!

— Сегодня ты определённо был один, что глупо до крайности. Бродить по коридорам без разведки и подстраховки… Это элементарная ошибка…

— Если бы вы не назначили им взыскание, со мной были бы Крабб и Гойл!

— Потише! — цыкнул Снэйп, поскольку Малфой взвинченно повысил голос. — Если твои дружки Крабб и Гойл хотят на сей раз всё-таки сдать свои С.О.В.ы по Защите от тёмных сил, им нужно уделять учёбе больше внимания, чем в дан…

— Какое это имеет значение? — прервал Малфой. — Защита от тёмных сил — это же просто шутка, игра. Как будто кто-то из нас нуждается в защите от Тёмных сил…

— Играть в эту игру жизненно необходимо для успеха, Драко! — возразил Снэйп. — Где, ты думаешь, я находился бы все эти годы, если бы не знал, как играть в эти игры? А сейчас послушай меня! Крайне опрометчиво с твоей стороны блуждать ночью по замку и так легко дать себя поймать, а если ты надеешься на помощничков вроде Крабба и Гойла…

— Не только на них. На моей стороне есть и другие люди, получше!

— Тогда почему не посвятить меня? Я бы мог…

— Я знаю, чего вы добиваетесь! Вы хотите украсть мою славу!

Ещё одна пауза, затем ледяной голос Снэйпа:

— Ты говоришь, как ребёнок… Я отлично понимаю, насколько арест отца выбил тебя из колеи, но…

У Гарри осталась едва ли секунда форы: он услышал шаги Малфоя с другой стороны двери и только-только успел отпрянуть, как она распахнулась. Драко пронёсся по коридору мимо открытого кабинета Хорохорна, завернул за угол и исчез из виду.

А Гарри замер на корточках, не смея дышать — из кабинета неспешно появился Снэйп и с совершенно невозмутимым видом вернулся на вечеринку.

Скрытый же плащом Гарри остался сидеть на полу, пытаясь собрать воедино мечущиеся мысли.